Перед зеркалом. Двойной портрет. Наука расставаний

Вторую комнату Филипп Сергеевич мысленно назвал комнатой зеркал – и действительно, стены, пол и потолок были покрыты венецианскими зеркалами, повторявшими бесчисленные отражения: не один, а тысячи котов с изумлением смотрели на себя справа и слева, сверху и снизу.

Повторял себя тысячу раз и аквариум, в котором между большими рыбами с бородатыми зверскими мордами суетились маленькие, хорошенькие, разноцветные, но, к сожалению, с личиками приговоренных к смерти. И недаром. Время от времени бородачи как бы между прочим глотали их и плыли дальше, помахивая своими, тоже зверскими, плавниками.

В соседней комнате в черных шкафах стояли старинные книги – за стеклами были видны их кожаные корешки, украшенные золотыми виньетками. Лежали ковры («Должно быть, персидские», – подумал Кот, цепляясь за длинный ворс коготками). Вокруг стола, покрытого скатертью с цветными кистями, стояли кресла на ножках, напоминавших львиные лапы.

– Н-да, – с невольным уважением сказал себе Кот. – Книгохранилище. Библиотека.

Он собирался подняться на крышу, когда его остановил приглушенный храп, донесшийся из комнаты, в которой он еще не был. Очевидно, храп доносился из спальни, и Филя, с трудом протиснувшись под тяжелыми складками портьеры, наткнулся на высокие дубовые двери. Он осторожно тронул их лапкой – двери были плотно закрыты и, без сомнения, заперты. В маленькой комнатке рядом, гардеробной, висели в шкафах одежды, связанные, очевидно, с воспоминаниями молодости, – трудно было в наши дни вообразить Его Высокопревосходительство в чулках и башмаках с серебряными пряжками, в расшитом камзоле, в атласных панталонах. Впрочем, среди старинных одежд был серый офицерский мундир с крестами на рукавах и петлицах.

Эту комнату можно было назвать и оружейной: на стенах скрестились сабли, шпаги с узкими гранеными клинками, мушкеты, карабины, штуцера и, что более всего поразило Филиппа Сергеевича, разбросанные тут и там тончайшие серебряные стрелки. Именно такую стрелку Вася вытащил из-под крыла старого Ворона, когда пытался спасти его, присыпав ранку стрептоцидом.

Выбравшись на крышу, Кот немного отдохнул, подремав под холодной кирпичной трубой. Ивы не было. «Куда же спрятал ее этот вурдалак? – с ненавистью думал Филя. – Может быть, он превратил ее в манекен из папье-маше?» Фигура худенького старичка с хохолком на лбу, лежащего на мостовой с разрубленной грудью, мелькнула перед его глазами. Однако какое-то неопределенное чувство подсказывало ему, что Ива не из тех девиц, которые позволяют превратить себя в манекен. Так что же он сделал с нею? Филипп Сергеевич вздохнул.

– Ну ладно, – сказал он себе. – Так или иначе, первый заход сделан. И кое-что стало ясно или, точнее сказать, совершенно неясно.

И, стараясь вернуть себе спокойствие, он вернулся в отель «Отдохновение души» и рассказал о своих открытиях Васе.

– Надо держаться, Василий Платонович, – солидно заметил он в заключение, стараясь не очень жалеть бледного, осунувшегося Васю. – Не съел же он ее, в самом деле? И вот что, мне кажется, необходимо сделать: провести в этом доме не ночь, а день. Спрятаться, скажем, в кабинете секретаря и послушать, о чем он толкует со своими просителями. Короче говоря, повторить разведку, но не ночью, а днем.

Вася задумался.

– Возможно, ты прав, – сказал он. – Кстати, пока ты бродил по дому, я бродил по старому парку за домом. Сам не знаю, почему меня как магнитом потянуло в этот заброшенный парк. Ты не поверишь! Я до полночи просидел под молоденькой и, мне кажется, недавно посаженной ивой.

Глава XXVI, в которой читатель убеждается, что Филипп Сергеевич был не прав, утверждая, что в Шабарше никому ни до кого нет никакого дела

В этом городке, освещенном пятнами на солнце, особенно неприятен был однообразный, шелестящий, непрерывающийся гул. Правда, днем его трудно было заметить, он как бы растворялся в звуках пролетавших самолетов, в шуршанье машин, в шарканье пешеходов. Однако он все-таки мешал Филиппу Сергеевичу, когда рано утром, еще до приема, он снова явился в дом Леона Спартаковича и занял наблюдательный пост в кабинете секретаря под шкафом. Не прошло и десяти минут, как он навострил не только уши, но, если можно так выразиться, и глаза, потому что за столом на соответствующем месте появился не секретарь, а странное существо, похожее на птицу.