Передаю вам слово души моей. Письма

Чтобы составить дружескую компанию, убедительною просьбою приглашали меня некоторые в театр. Быв охотник до таких зрелищ, я согласился. Пришли; началось действие, и все устремились вниманием своим на действующих. Мне что-то не понравилось; я обратился вниманием моим на все собрание, и тотчас мысль внушила мне: разумей истину! Зри и виждь, чем они занимаются!! Тогда напал на меня ужас; я видел мысли уклонения сердца каждого во мрак. Священная мысль более и более открыла сердцу моему заблуждение народа в забавах его. Тут-то мне явилось то, чего телесные глаза видеть не могут. Едва удерживался от слез; пала на сердце жалость к народу. И так хотел уйти; но, чтобы не обратить на себя взоров публики, с великим терпением дождался времени окончания — и с тех пор ни в каком подобном общем собрании более не бывал.

2. 63. Марии Петровне Колычевой

(В ответ на письмо, в коем уведомлялось о хуле одного вольнодумца на великомученика Георгия и о последовавшем тотчас после сего страшном громовом ударе)

Прошу заметить: когда сильный небесный гром, потрясающий землю, не был страшен сердцу вольнодумца, голос же слабого человека привел то же сердце в страх и трепет; не правда ли, что против Божия гласа являлось сердечное ожесточение и бесчувственность, — к ничтожному, в сравнении с тем громом, шепоту — малодушие и трусость? И так Божий гнев к поражению виновного принял на себя невинный младенец! Поставьте смеющегося мужа и плачущего младенца — и посмотрите пристально на них: какая ясная картина! Невинность оплакивает виновного и за мерзкое его покушение принимает на себя смертный удар! Пусть виноватый видит то на другом, что при самом свидетельствовании слова следовало пасть на него! Что ж еще более требовать к уверению, что славный Великомученик Георгий действует в силе Божией и быстрым своим явлением прославляет Господа во всех странах вселенной? И чем еще больше может обличиться юродство суемудрия? Ведь не шутя, но с верою износились слова ваши, что другой человек А. за дерзость свою наказан святым Георгием, сознался — и тем счастлив, уже не ждет другого наказания. О чудо! На земле говорят, а на небе слышно! Неужели еще и этому не верить: когда вместе со словом последовал смертный удар, и слово было свидетельством громового сильного удара, а удар — свидетельством слова, исполненного веры? Еще ли не разумно, что живым словом веры рожден страшный сей удар в наказание насмешки? Или и этого недостаточно к убеждению? Что же после этого и неверующему последует? Действительно последует, но уже без грома, — смертный удар на сердце! Это была труба и явление, которыми предвозвещено неверующему, что Иисус Христос — истинный Бог и совершенный Человек, не просто рожденный, но наитием на Пречистую Деву Святого Духа. Так не верующему и не хотящему уверовать сей истине достойный предвозвещен и прознаменован внезапный конец, ежели не покается! Спросить бы их, откуда они научились клеветать на истину, не подлежащую клевете? Хотят сажей очернить сердце и смеются: думают, что уже очернили, — умудрились!!! Август 1825 года

2. 75. Марии Петровне Колычевой

Так, невидимо, — объяснялся мыслью с N. N. моей:

Истинный отшельник — странному странен, а ближнему близок; один и тот же — любит всех и бежит от всех.

Не всем тайны Царствия Божия открыты. Многие ищут во многом, но редкие обретаются во едином непространном пути. Слышно из прежних веков: Диоген искал человека днем с фонарем, и не находил, самомнительный философ, [человека], кроме себя одного. Есть и ныне такие идущие задом, или спиною, к солнцу, которые называют тьму светом и не находят света, удаляясь от истинного Света к темным силам умышления, обольщающего их душу.

Мудрость земная от небесной имеет расстояние и разность, как темная ночь от ясного дня.

Марта 10-го, 1826 года

2.81. К М.П. Колычевой