Передислокация

А жена капрала Уэйсерта его и вовсе не встретила. Он усмехнулся, сказал, что она, наверно, время перепутала, и О’Лири подбросил его домой. Приезжают, а там пусто. Не то что людей нет, а вообще ничего — ни мебели, ни занавесок. Хоть шаром покати. Поглядел Уэйсерт на это дело, покачал головой и давай хохотать. Они пошли, купили виски и надрались прямо там же, в пустом доме.

Уэйсерт заснул пьяный, а когда проснулся, рядом с ним на полу сидел Макманиган. И не кто-нибудь, а именно Макманиган почистил его и вовремя притащил на базу, на обязательные занятия, где нам должны были объяснить, почему не надо стреляться и бить жену. А Уэйсерт им типа: «Я бы свою, может, и побил, да только где ее взять?»

На первой неделе нам дали четыре выходных подряд, и моя очередь дежурить с Уэйсертом выпала на пятницу. У него был разгар трехдневного запоя — непрерывная карусель с виски и стриптизом. Я вернулся домой только в четыре утра, после того как отвез его в казарму к Слотеру, и своим приходом разбудил Шерил. Она не сказала ни слова. Я думал, она здорово разозлится. Вид у нее и правда был не слишком счастливый, но когда я лег, она подкатилась ко мне и чмокнула в щеку, хотя от меня разило выпивкой.

Слотер передал Уэйсерта Аддису, а Аддис — Грили, и так далее. Все выходные мы передавали его с рук на руки, а то мало ли что.

Когда я не общался с Уэйсертом и другими ребятами, то сидел с Виксом на диване и смотрел бейсбольные матчи, которые Шерил для меня записала. Иногда мы с Шерил говорили про то, как она жила в эти семь месяцев, про чужих жен, про ее родных, ее работу, ее начальство. Иногда она задавала мне разные мелкие вопросы. Иногда я на них отвечал. И как ни рад я был вернуться в Штаты, как ни ненавидел эти последние семь месяцев — ведь там я держался только благодаря ребятам, с которыми служил, и мыслям о доме, — у меня появилось чувство, что неплохо бы вернуться назад. Потому что пошло это все на…

Всю следующую неделю мы работали по полдня, а в остальное время была всякая ерунда. Врачебные консультации по поводу травм, которые ребята скрывали или терпели. Приемы у зубного. Отчетность. И каждый вечер мы с Виксом смотрели на диване бейсбол и ждали, пока Шерил вернется со смены в кафе, где она работала.

Викс спал, положив голову мне на колени, и просыпался всякий раз, когда я подсовывал ему под нос кусочки салями. Ветеринар сказал Шерил, что ему это вредно, но надо же было хоть чем-то его порадовать. Стоило мне его погладить, как я натыкался рукой на какую-нибудь опухоль, а это наверняка было больно. Казалось, ему вообще все больно: вилять хвостом, есть свой корм. Ходить. Сидеть. А когда его рвало, что бывало практически каждый второй день, он сначала кашлял, прямо надрывался, и только секунд через двадцать что-нибудь выходило наружу. Тяжело было это слушать. Ковер-то вытирать я не возражал.

А потом Шерил приходила домой, смотрела на нас, качала головой и говорила: «Да, братцы, выглядите вы хреново».

Мне хотелось, чтобы Викс был рядом, но смотреть на него не было сил. Наверно, поэтому на выходных я дал Шерил вытащить себя из дома. Мы взяли все, что мне заплатили за участие в боевых действиях, и устроили большой шопинг. Вот так Америка борется с террористами.

Мои впечатления? Представьте, что жена привозит вас на шопинг в Уилмингтон[3]. В последний раз, когда вы шли по городской улице, первый боец из вашей группы шел перед вами по обочине дороги, проверяя, все ли чисто впереди и на крышах домов по другую сторону. Следующий боец проверяет окна на верхних этажах зданий, тот, что за ним, — окна этажом ниже, и так далее, до окон на уровне улицы, а замыкающий следит, что творится сзади. В городе миллион мест, откуда вас могут убить. Сначала вы просто теряетесь и не знаете, что делать. Но потом действуете, как вас учили, и это работает.

В Уилмингтоне у вас нет ни группы, ни напарника, нет даже оружия. Вы двадцать раз спохватываетесь, проверяя, где оно, а его нет. Вам ничего не грозит, ваша готовность должна быть на белом уровне, но это не так.

Вместо того чтобы гулять спокойно, вы прячетесь в магазин одежды. Ваша жена приносит вам какие-то вещи, и вы заходите в крошечную примерочную. Закрываете дверь, и вам не хочется открывать ее снова.

Снаружи люди идут мимо окон, как будто в этом нет ничего особенного. Эти люди понятия не имеют, где находится Фаллуджа, в которой погибли трое из вашего взвода. Они провели всю свою жизнь на белом уровне.

Они никогда и близко не подойдут к оранжевому. Для этого надо хотя бы раз угодить в перестрелку или увидеть взрыв СВУ[4], которое ты прозевал, и понять, что жизнь всех твоих товарищей, каждого из них, зависит от того, облажаешься ты или нет. А твоя — от них.

Некоторые тут же перескакивают на красный. Проводят на нем сколько-то времени, а потом ломаются и падают ниже белого, еще ниже чем «умру, и насрать». А почти все остальные надолго застревают на оранжевом.