Передний край (ЛП)

  Нейлор сделал еще глоток пива. Он не мог начать объяснять Дивайн, на что это было похоже, так же как не мог заставить Дебби говорить о том, что было неправильным.

  «Сними это, — сказала Дивайн, — и мы пойдем дальше». Он толкнул Нейлора в плечо кулаком. — Повезет, пока не кончилась ночь, а?

  Нейлор выпил свой лучший биттер и ничего не сказал.

  Резник остался на месте, несмотря на то, что его бедра и спина просочились к сырости, спустя много времени после того, как он увидел, как Пол Гроувс пересек площадь и забрался в один из кэбов на стоянке, направляясь домой в Мапперли-Топ. Если Карл Догерти хотел только общения, друга вне работы, то Гроувз хотел большего. Секс. Любовь. Трудно было поверить, что Карл не знал о наклонностях Гровса, что молодой человек — он не мог придумать другого выражения — восхищался им. Так что же он делал? Фразы Пат попадали в его сознание полностью сформированными: тянуть его за собой, играть с огнем, играть в кости со смертью.

  Насколько расстроенным должен быть Гровс, прежде чем вычеркнуть его? Как спровоцировали? В двух интервью Резник не считал Пола Гроувса жестоким от природы человеком.

  Он вспомнил пенсионера, который после долгих лет ухода за прикованной к постели женой, прислуживавшей ей по рукам и ногам, внезапно ослепил ее кипящим чаем; пятнадцатилетний юноша, который сорок два раза ударил отчима ножом для хлеба, а затем попытался перерезать ему шею концом лопаты. Ни один из них не был агрессивен по своей природе, их просто доводили до того, что их гнев и разочарование вырвались наружу, словно струна рояля, туго натянутая внутри них.

  Он прошел мимо туалета, где на Карла Догерти напали, и подумал о Редже Коссолле. Вероятно, он видел, в какую сторону дует ветер, и был рад, что вся эта партия свалилась на колени Резника, рад, что его застрелили.

  Он помнил, как Коссал, тогда еще молодой сержант, все еще в форме, яростно протестовал против откровенности использования писсуара недалеко от участка для гомосексуальных свиданий. Мужчины собирались там, по двое или по трое за раз, быстро оглядываясь по мере приближения к тротуару, граничащему с кладбищем. Иногда их машины были припаркованы внизу на Талбот-стрит, готовые к быстрому отступлению или более поздней встрече. Иногда проходивший мимо персонаж свистит, приближается, наклоняется и мигает фонариком. Иногда, по просьбе возмущенного клиента, застигнутого врасплох по дороге домой и ничего не подозревающего, полиция становилась более позитивной. Ходят слухи по слухам, и практика прекращается до тех пор, пока все не успокоится и не станет безопасно возвращаться.

  Время от времени в опасное время горожане возмущения, заряженные пивом и вооруженные палками и похуже, брали закон в свои руки. Резник наблюдал, как Коссалл вытащил того, кто пробирался сквозь полумрак туалета, тупым штыком, который его отец привез с Кипра.

  — Продолжайте, юноша, — сказал Коссал, сохраняя оружие. — Проваливай, шустрый.

  У одного из мужчин, которому они помогли, шла обильная кровь из поверхностных ран; другого пришлось растянуть в машине скорой помощи, на его боку открылась рана, три слоя одежды торчали до ребер.

  «Поделом с ублюдками», — сказал Коссал, сплюнув в сточную канаву. «Глупое законодательство, кастрируйте их всех!»

  В его глазах был высокий гнев, и, увидев его снова, в памяти, Резник вспомнил Карла Догерти в ровном гуле интенсивной терапии, нанесенные удары, лицо Коссалла, когда он слез с писсуара, молниеносно себя на место. Об этом ли он тогда думал? Служи ему правильно. Просто еще один бездельник, получивший больше, чем рассчитывал. Преподай ему урок.

  Резник задавался вопросом, что это были за уроки, кто кого учил? Квир-избиение. паки-избиение. Они вспыхивали поэтапно, уродливые и гноящиеся, дерзкие малыши с короткой стрижкой, с правой на боку. Что-то, чем можно было бы заняться в пятницу вечером: кто-нибудь, кто пробьет Мидуэй на первом отрезке Мэнсфилд-роуд, Резник обернулся и посмотрел на город: никто ничему не научился.

  Двадцать шесть

  Единственным признаком присутствия Эда Сильвера было битое стекло, тускло блестевшее в свете верхушки входной двери. Бутылочное стекло. Кошки, встревоженные, нетерпеливые и, как обычно, поздно кормившиеся, заметались вокруг него, и он прогнал их. Когда он вошел внутрь, они поспешили на кухню, где Резник разложил еду по их тарелкам, прежде чем вернуться со старой газетой. Он плотно завернул большие куски стекла в страницы и бросил их в зеленую мусорную корзину совета. Затем он использовал совок и щетку, чтобы подмести как можно больше остатка, и, наконец, опустился на четвереньки, чтобы найти все осколки, которые могли оказаться в кошачьих лапах.

  Конверты, которые он принес с пола холла, были тусклыми и коричневыми, и он оставил их рядом с чайником, пока молотил кофе и поил кошек молоком. У Пеппера снова выпадали клочья шерсти на спине, и ему нужно было найти время, чтобы отвести его к ветеринару: сорок пять минут пялиться на владельцев шнауцеров и овчарок, делая вид, что его не смущает хныканье его кошки.