Передружба. Недоотношения

Вот и все. Смелость закончилась. Последние несколько месяцев ощущаются как никогда явно. Страхи и комплексы выползают под взглядом серых глаз из-под камней, которыми я пыталась их придавить.

– Ладно, Кот. Дуй в свою «Чайку», а я пойду размораживать конечности, – выпаливаю я и разворачиваюсь, вскидывая вверх руку и перебирая пальцами. – Привет Оксане и Тане. Вряд ли они будут ему рады, но ты все равно передай.

– Я пришлю тебе фотки их удивленных лиц, – громко заявляет Богдан.

– Договорились.

Мама сразу замечает мое настроение, но я громко объявляю: «Без комментариев» – и уползаю в логово, сжимая телефон. Кот написал мне, когда я еще поднималась по лестнице, и продолжает писать до сих пор. Болтовня ни о чем: мемы, шутки, новые песни, куча смайликов и приколов. Богдан добирается до «Чайки», но не прекращает переписку. Что происходит? Он должен сейчас развлекаться со своими крутыми друзьями, но вместо этого присылает мне картинки котов в очках.

Приятное тепло охватывает тело. Не могу перестать улыбаться. Он далеко, он не со мной, но большая часть его внимания принадлежит мне. Нос задирается сам по себе, а чувство собственной важности растет. Засыпаю с телефоном в руке и с трепещущим сердцем, которое поймало надежду и в этот раз не хочет от нее отказываться.

Тридцатое декабря официально самый сумасшедший день в году. Все, кто не успел подготовиться к Новому году, в панике несутся в супермаркеты, чтобы собрать остатки с продуктовых полок и скупить все шампанское по акции. Мама большая умница в этом плане, подготовилась заранее, но забыла одну очень важную деталь. Зеленый горошек! Это же настоящая трагедия! Какое оливье без горошка?!

Естественно, эта важная миссия поручена Богдане. Я ведь обожаю стоять сорок минут в очереди на кассу с одной банкой горошка в руках и шоколадкой-антистрессом. Здороваюсь наперебой со знакомыми, а сама мысленно разбиваю об их головы стеклянные шарики. Настроение сегодня не фонтан, а все потому, что Богдан еще не писал мне. Он был в сети последний раз в четыре утра. И как дядя Гоша позволяет ему гулять так долго?

Папа любит говорить, что дочери лучше сыновей, потому что их можно запереть дома и никуда не выпускать. Для их же безопасности, конечно. Какая-то странная дискриминация. С парнями случается куда больше ужасных ситуаций: они влезают в драки, ломают мебель, да и вообще! Если посадить всех парней под домашний арест, девушкам было бы вполне безопасно гулять до утра. Почему об этом никто не подумал?

– Бо, ты уже заняла очередь? – слышу за спиной знакомый голос, но мозг отказывается воспринимать тот факт, что она обращается ко мне.

Оксана с двумя «собачками» из параллельного класса, каждая из которых катит по полной тележке продуктов, направляются ко мне.

– Привет, – шепчет бывшая подруга. – Такая очередина. Не пропустишь нас, а то до вечера будем стоять?

Вот это наглость. Мы не разговаривали со дня конкурса «Мисс Осень», а теперь она просит меня пропустить ее?

– Девушки! – возмущается мужчина с корзиной фруктов. – Здесь вообще-то очередь!

– Мы вместе! – в тон ему отвечает Оксана и смотрит на меня с открытой улыбкой.

Так и подмывает сделать вид, что я их не знаю, но… Как-то уже не удобно.

– Можете пройти после меня, – отвечаю тихо и ставлю на ленту покупки.

– Спасибо, – облегченно выдыхает Оксана.

У женщины передо мной отмена товара. Кассирша зовет Галю. Вот невезуха!

– Как дела, Богдана? Тебя долго не было в школе. Куда-то ездила? – щебечет Окси.

Мне скоро придется ловить глаза по магазину. С чего столько внимания?

– Нормально. Была в санатории, – отвечаю сухо и отворачиваюсь, намекая, что разговор окончен.

Но разве это когда-то останавливало Ромашову?

– Слушай, Бо. Мы же не в детском саду. Да, у нас случилось недопонимание, и дорожки разошлись, но мы можем общаться как одноклассницы. Почему нет?

Каждое ее слово как резиновая пуля. Больно, но не смертельно.

– Конечно, Оксан, – отвечаю спокойно. – Мы ведь и есть одноклассницы.

– Фух! Даже дышать легче стало, – радостно говорит она, но вот искренности в ее голосе я не слышу. – У нас, кстати, завтра будет гулянка. Новый год ведь. Собираемся у меня. Хочешь, тоже приходи. Богдан сказал, что вы помирились. Будет весело.

А вот теперь пуля настоящая. Богдан сказал? А что еще он сказал? Почему вообще делится с ней?

Наконец волшебница Галя совершает отмену, женщина передо мной расплачивается и освобождает место перед кассиром в новогодней шапочке, но без праздничного настроения. Как я тебя понимаю, чувак.

– Ты придешь? – не отстает Оксана.

– Не знаю, – качаю головой, вспоминая ПИН-код от папиной карты. – Может быть.

– Я буду рада.

Меня сейчас вывернет.

– Ага. Пока, – поспешно отвечаю и убегаю из дурдома.

Мама варит овощи для салатов, а я играю с Ангелочком. Сестра лежит в люльке, стоящей на столе, и выкидывает из нее игрушки.

– Как они придумывают эти страшные штуки? Вот кто это? Корова после мясорубки? Коза на антидепрессантах? – Вожу игрушкой перед внимательными глазками сестры.

– Это олененок, Бо, – насмешливо отвечает мама.