Передружба. Второй шанс

Хочет избавиться от меня? Не так быстро, Лисенок, я все-таки живу здесь. Если бы мне было наплевать, я оставил бы этих двоих в покое, но, к их сожалению, это не так. Уж простите, но у нас открытая борьба, и я не собираюсь сдаваться.

Даю ребятам отдохнуть от себя минут пятнадцать, пока ужинаю. Не хочу выводить Бо еще больше, по крайней мере не сейчас. Нужно уравнять шансы. Возвращаюсь в свою комнату и забираю планшет, а после отправляюсь в гостиную и сажусь на диван рядом с Егором, потому что единственное свободное место только справа от него. Жаль.

– Ко мне должен приехать клиент за планшетом. Вы же не против, если я посижу с вами немного? – спрашиваю с нарочитой вежливостью.

Замечаю, как Бо сжимает руки, что лежат поверх синего пледа, а вот Егор, наоборот, спокоен. И это, кстати, бесит.

– Конечно, – говорит он и возвращается к разговору с Богданой.

Они обсуждают учебу, как будто в жизни нет больше ничего интересного. Мелькают странные непонятные слова. Их там что, латыни учат? Что за коллоквиумы, модули? А еще какие-то баллы и таблицы учета успеваемости. В такие моменты я безгранично радуюсь, что не подписался добровольно на всю эту ерунду. Скука назойливо пробирается под кожу, остужая пыл. Егор и Богдана так увлечены беседой, что теперь я точно за бортом. Мгновенный импульс идеи пробегает током по венам, и я достаю телефон.

Глоссариус Неведомый: «Как проходит день? *улыбочка*»

Звучит короткий сигнал сообщения, и Бо достает из складок одеяла мобильный. Она хмурит брови и просит Егора минуту подождать, чтобы ответить.

Богдана Лисецкая: «Ты серьезно думаешь, что я буду общаться с тобой после того, как ты меня обманул?»

Глоссариус Неведомый: «Я тебя не обманывал».

Богдана Лисецкая: «Кто ты такой?!»

Глоссариус Неведомый: «А ты еще не догадалась?»

Богдана Лисецкая: «Мы знакомы?»

Глоссариус Неведомый: «Да, и довольно долго. Если быть точным, то уже почти десять лет».

Богдана медленно опускает телефон, глядя перед собой. Она не поворачивается, но я точно знаю, что ее внимание теперь принадлежит только мне. Тонкие пальцы сжимают мобильник, грудная клетка рвано поднимается и опускается от тяжелого дыхания.

– Что-то случилось? – взволнованно спрашивает Егор.

– Нет, все хорошо. Я тут подумала, что не прочь выпить какао. Предложение еще в силе?

– Конечно, сейчас сделаю. Послаще?

– Да.

– Принято. Ожидайте ваш заказ. Кот, ты будешь?

– Нет, спасибо. Не люблю сопли шоколадных мартышек.

Бо напрягает шею, но смотрит куда угодно, только не на меня. Егор явно чувствует атмосферу, но все-таки оставляет нас вдвоем, отправляясь на кухню. Секунды бегут в ритм моему сердцебиению. Бо шумно выдыхает, а после хватает подушку и со всей силы бьет меня по голове. Мгновение вижу космос, и радует только то, что в комнате не было биты.

– Ты совсем офигел?

Богдана

Будь моя воля, я придушила бы Кота прямо сейчас. Это надо было так меня провести?! Зла не хватает! Сжимаю в руках подушку и жду ответа от Богдана. Если он мне не понравится, а он в любом случае мне не понравится, то этот усатый живым из комнаты не выйдет. И плевать, что у него девять жизней, я могу казнить его вечно.

– Кот, ты знал, что женщинам в России не дают пожизненный срок? Максимум двадцать пять лет, что бы мы ни сделали. Я еще успею пожить нормально, выйти замуж и завести детей, когда освобожусь.

– Я тебя дождусь, – отвечает он с улыбкой.

Поднимаю подушку, готовясь к еще одной атаке:

– Ты уже никого не дождешься.

– Я думал, ты догадаешься, – тихо отзывается он, прикрывая рукой голову. – Я не пытался притворяться кем-то другим.

Разговариваем вполголоса, а хочется кричать во всю глотку и крушить все вокруг. Дать волю злости и выплеснуть ее на того, кто во всем виноват. Дурацкий Кот! Дурацкий, дурацкий, дурацкий!

– Зачем ты написал мне?

– А зачем нормальные люди это делают? Чтобы пообщаться.

– Откуда тебе знать хоть что-то о нормальных людях? – бросаю я, едва контролируя эмоции, и опускаю импровизированное оружие.

Егор может вернуться в любую минуту, и мне не хочется, чтобы он застал нас в таком состоянии. Если он решит, что я истеричка с маньячными наклонностями, то: «Пока, милый кудряш, и привет, сорок кошек».

– Бо, ты ведь отвечала мне, вела диалог. Было же… весело, – вздыхает Кот. – Я не врал тебе ни в одном сообщении. И я, черт возьми, скучал.

Признание – как щелчок, выключающий мир вокруг. Недоверчиво хмурю брови, вглядываясь в повзрослевшее лицо когда-то близкого человека. Серые глаза не лгут. Сейчас в них нет насмешки или лукавства, нет дерзости или самоуверенности. Богдан выглядит уставшим и потухшим, и если бы мы жили в мультяшной Вселенной, то он точно был бы черно-белым котом.