Передружба. Второй шанс

– Бо, я очень боялся потерять тебя. Так сильно, что в итоге разделился на два Богдана. Один был только твоим, а второй… – Крепко зажмуриваюсь, сжимая зубы до боли в мышцах. – Больше я не совершу этой ошибки. Я расскажу все, что ты хочешь знать, выслушаю все, что захочешь сказать, только не отворачивайся от меня снова. Ты нужна мне. Очень нужна.

Богдана медленно освобождается от моих объятий. Кто бы знал, как тяжело ее отпускать, но я понимаю, что ей нужно немного пространства, чтобы сбросить эмоциональный груз, который мы только что вытащили из глубины наших душ.

Черт! Как же трудно быть правильным. Единственное, чего мне сейчас по-настоящему хочется, так это поцеловать ее, как тогда в первый раз на Маруськиной кухне. Поцеловать и улететь в космос. Ощутить невесомость и забыть обо всем.

– Мне нельзя пить, – нервно усмехается Бо, вытирая слезы.

– Ничего страшного. Я никому не скажу, что ты рыдающая воздушная гимнастка.

– Спасибо.

Бо поднимает голову и смотрит мне в глаза. Надежда освещает пространство вокруг, а груз, давивший так долго, наконец-то исчезает, позволяя расправить плечи.

– Пожалуйста, Лисенок, ты же знаешь, я всегда на твоей стороне.

Она отводит взгляд в сторону, свет гаснет:

– Не всегда.

– С этого момента всегда, – высекаю новую искру силой собственного голоса.

– Мне нужно вернуться в общагу, пока она не закрылась. Который час? – устало спрашивает Богдана.

Достаю телефон из кармана и смотрю на дисплей:

– Без семи минут двенадцать. Во сколько начинается комендантский час?

– Через семь минут…

– Бежим? – предлагаю я и протягиваю ладонь.

На лице Бо появляется слабая улыбка, а после в моей руке оказывается маленькая холодная ладошка.

– Если я упаду…

– Не упадешь!

Свежий ветер в лицо, огонь в легких. Добираемся до входа в общежитие и несемся к дверям, держась за руки. На ходу проверяю время – одна минута. Остается не больше метра до заветной цели, как вдруг из тени в свет фонаря выходит высокая фигура. Руки глубоко спрятаны в карманах, суровость на лице заставляет резко затормозить. Егор смотрит мне в глаза, переводит взгляд на наши с Бо руки, а потом на ее лицо.

– Привет, – говорит он, призывая ледяной ветер.

Бо отпускает мою ладонь и складывает руки на груди. Делаю небольшой шаг вперед, загораживая ее:

– Ей нужно внутрь, пока комендант не ушел.

– А ты теперь ее адвокат?

– Егор, не дури. Поговорите завтра.

– Нет! Мы поговорим сейчас. И без лишних ушей.

– Смени тон! – вмешивается Бо, смело выходя вперед. – Ты был занят, когда я хотела поговорить, так что теперь подождешь! И вообще… – Она тычет в него пальцем, пытаясь отдышаться.

– Ты пила?

– А что, нельзя? Кто мне запретил? Ты? Что еще мне нельзя? Можно список, а то я боюсь не запомнить так сразу.

– Егор, – спокойно произношу я, – ей нужно поспать.

– Заткнись!

– Осторожно, друг, – предупреждаю я. – Я ведь хочу решить все по-хорошему. Бо, заходи в общагу.

Лисенок нетвердой походкой шагает к двери и со второго раза хватается за ручку.

– Его-то ты слушаешь, да? – выплевывает Егор, заметно пошатнувшись.

Да он и сам пьян! Класс!

– Заперто, – растерянно говорит Богдана, оборачиваясь. – И что мне теперь – на улице спать?

Пытаюсь заставить мозг думать быстрее. Должен же быть какой-то выход из ситуации.

– Поехали к нам, – вздыхает Егор, прижимая ладонь к глазам. – Места всем хватит.

Это, наверное, самая долгая поездка в такси на моей памяти. Стоит такое гробовое молчание, что страшно даже дышать. Бо дремлет на заднем сиденье рядом с Егором, а я смотрю на темное полотно дороги, пытаясь навести порядок в мыслях. Ночка точно будет веселой. Главное – отправить Бо спать, а после мы с Егором поговорим как нормальные пацаны. Хотя бы попытаемся. Уж я-то точно.

Входим в дом, никто так и не произносит ни единого слова. Если прислушаться, то можно услышать, как трещат нервы. Бо заваливается вбок, снимая кроссовки. На автомате протягиваю руку, чтобы уберечь ее от удара головой о стену.

– Я постелю ей в моей комнате, – говорит Егор и уходит дальше по коридору.

Богдана поднимает голову и смотрит на меня глазами, полными ужаса. Она не знает, что делать и как себя вести. Да, Лисенок, это все из-за тебя, правильная ты наша. Но я не хочу винить ее в открытую. Какой смысл? Мы сделали выбор, и вот куда он привел. А когда было легко?

– Иди, – мягко произношу я, стараясь вселить в нее немного уверенности. – Все будет в порядке. Ложись спать, а вопросы будем решать утром.

– А вы?

– Бо, я же сказал, все будет хорошо. За нас не волнуйся.

– Но…

– Ты мне веришь?

Она молча кивает несколько раз, нервно закусывая нижнюю губу. Хочет верить, но не может. Что ж, придется доказать на деле. Егор возвращается к нам, его голос пропитан злобной печалью:

– Богдана, тебе нужно полотенце? Хочешь принять душ или?..

– Нет, – качает головой Бо, опуская подбородок. – Я… я уже с ног валюсь.

– Тогда ложись. Я сменил постельное белье и положил второе одеяло, если вдруг замерзнешь.