Переговорщик (ЛП)

Там, где долгое время с непреодолимой силой обитала боль, начало укореняться утешение. И где раньше зияли незабываемые порезы, теперь появились плотные швы. Неопытные, но ужасно решительные руки собрали воедино мою душу. А шрамы, хотя и не исчезли, и не стали красивыми, начали медленно заживать.

Я глубоко вдохнул, вновь наслаждаясь её ароматом. Это было не что-то искусственное, а сама природа её кожи: миллионы клеток, соединённых вместе, которые дали жизнь и моей.

Медленно открыл глаза, получая удовольствие от всех ощущений, которые доставляла мне близость этой спящей женщины. Казалось, мои чувства не могли насытиться ею. Я смотрел на её расслабленное лицо, изгиб рта, линию носа и закрытые веки. Мои пальцы задвигались сами по себе. Я убрал прядь с её лица и указательным пальцем прочертил по мягкой линии подбородка.

Я сглотнул, пока впитывал глазами её образ, отчего защемило сердце. Жизнь отняла у меня всё, наказала без причины, а теперь дарит мне это.

Захотелось зарыться лицом в рыжие волосы и притянуть Джоанну к себе ближе. Шарли спала в комнате в конце коридора. Мне нужно было выбраться из этой постели и как можно скорее попасть домой, вот только это такая трудная задача… Ещё десять минут, подумал я, десять минут спокойствия, прежде чем вернусь к своему одиночеству. Я закрыл глаза и сильнее прижал наши тела.

Меня разбудил шум.

Ветер то свистел в ветвях, то с бешеным упорством бился в окна. На этот раз мне пришлось встать, не мог я снова заснуть или рисковать увидеть первый проблеск утра. Я поцеловал её голое плечо и, не разбудив, перекатился на другую сторону кровати. Быстро натянул боксеры и сел обратно на кровать: ноги босые, локти на коленях, голова зажата ладонями.

Уходить становилось всё труднее и труднее. Словно со временем это место становилось немного и моим. Предметы приобрели для меня привычный вид: больше не нужно было искать вещи, я точно знал, где они находятся. Их дом становился и моим домом, и это пугало до чёртиков.

Я не был новобранцем, знал, что значит смешивать пространства, уже приходилось. Делал это бессознательно, находясь в эйфории двадцатилетнего, когда всё казалось лёгким и идеально совершенным, и на горизонте не было тёмных периодов, а только длинные солнечные дни. Когда съесть холодную пиццу, лёжа на ковре, и выпить пива казалось самым нормальным делом на свете. Мало денег в банке, обшарпанная квартира и такая большая любовь, что она затмевала всё остальное.

Всё это я пережил миллион лет назад, и теперь мне казалось, — я предаю память. Это были только воспоминания — согласен! — неуловимые, с каждым днём становившиеся всё более блёклыми. Но это было всё, что осталось от Неё.

Можно ли снова влюбиться в кого-то после того, как уже отдал всё другому?

Это был вопрос, который я задавал себе на протяжении нескольких недель. Было ли происходящее правдой или это был просто своего рода пластырь, который моё израненное сердце, требовательно материализовало?

Я встал, и в темноте спальни подобрал с пола свою одежду; бесшумно оделся. Я стал экспертом в побегах посреди ночи. Повернул ключ, щёлкнув замком, включил в коридоре свет и позволил лучу света приласкать её спину.

— Спи спокойно, О'Рейли…

Лестница была всего в нескольких шагах, но я не остановился, не это было моей целью. Я прошёл проём между перилами и остановился ровно на две комнаты дальше.

Дверь не была закрыта, а только приоткрыта; лёгкого нажима руки достаточно, чтобы открыть её. Свет овладел пустым пространством, осветив половицы, кровать и груду скомканных одеял. Я вошёл, двигаясь вперёд почти на цыпочках. Шарли спала, как её мать, уткнувшись одним плечом в подушку и подтянув колени к груди.

Смотреть на неё было… обезоруживающе.

Половину лица Шарли скрывала тень, а та часть, которую освещал свет, открывала мириады деталей: каскад рыжих волн, обрамлявших лицо, широкий лоб и брови, настолько совершенные, что казались нарисованными. Затем скулы, щёки и нос, усыпанные буйством веснушек, которые бросались в глаза, как нежное очарование. Шарли выглядела такой маленькой, такой беспомощной, что… я сглотнул. С большой осторожностью я приподнял одеяло, чтобы накрыть её, и провёл пальцами по лбу малышки.

Я отдёрнул руку, почти испугавшись.

То, что испытывал к этому крошечному существу, было чем-то невероятным. Её улыбки, то, как она смотрела на меня или говорила со мной… словно у неё в кармане лежал набор ключей, и Шарли точно знала, как ими пользоваться. Она преодолела окопы и баррикады, достойные средневековой крепости, чтобы добраться до меня. Шарли делала это такими маленькими шагами, что они казались несуществующими, но расстояние, которое она преодолела, было значительным…

Она достигла моего сердца.

* * *