Переговорщики

Переговорщики

    Планет у этой звезды не было. Ни одной. Зато имелся роскошный пояс астероидов и две группы гипертоннелей — по и над плоскостью эклиптики. Поэтому звезда G-785 и служила общепринятым местом ведения переговоров. В случае опасности можно было попытаться отступить, скрываясь за поясом астероидов.

    — Сегодня что-то решится, Давид.

    Это сказала Анна Бегунец, главный экзопсихолог Флота. Должность ее, много лет бывшая синекурой, последний месяц оказалась востребована в полной мере. В глубине души Давид восхищался тем, как держится эта маленькая, немолодая женщина — на чьих плечах ныне лежала ответственность за судьбу человечества.

    — Да? — кратко спросил Давид. Гримёр, занимавшийся раскраской лица, неодобрительно покосился на пилота, но ничего не сказал. Он тоже был профессионалом — лучшим голливудским гримёром из числа немногих прошедших медкомиссию. Ему приходилось заниматься макияжем капризных кинозвезд, ни на минуту не закрывавших рта… только это было на Земле.

    — Вы же знаете Давид, какое сакральное значение придают д-дориа числу шесть. Сегодня шестой тур переговоров.

    Самоназвание чужих прозвучало из уст Анны очень чисто. Д-дориа. Комки разноцветных щупальцев. Сухопутные осьминоги…

    Гример полюбовался разукрашенным лицом, отступил на шаг, кивнул. Потом присел на низенький стульчик и занялся паховой областью.

    — Сегодня гениталии должны быть белыми, — сказала Анна. Голос ее был невозмутим и лишен даже тени иронии. — Это знак добрых намерений и надежды на скорое завершение спора. Меня не оставляет ощущение, что д-дориа почему-то не доверяют нам.

    Гример покосился на Анну. Несмотря на молодость этот импозантный негр не боялся высказывать свою точку зрения.

    — Белые? А как же красные ободки? Вспомните дополнительное толкование к кодексу цветов, мисс Бегунец!

    — Один ободок, — согласилась Анна, поколебавшись. — И не больше!

    Давид тоскливо смотрел в зеркало. Гримерная на космическом корабле! Боже мой… И он — голый мужик, раскрашенный в немыслимые цвета, должные что-то символизировать. Пять дней назад, после первого тура переговоров, Бегунец рассказала ему русский анекдот про ковбоя и зеленую лошадь. Анекдот не показался Давиду смешным, но запомнился.

    И ничего нельзя поделать. Переговоры должны вести те, кто осуществили первый контакт. На переговоры надо приходить обнаженными и в символической раскраске.

    Можно, конечно, отказаться. Заявить, что люди не приемлют подобных условий. Но не станет ли это поводом к войне?

    Как бы ни старались сейчас на земле правительства и корпорации, строящие Глобальную Сферу Обороны, но у Земли лишь один межзвездный корабль. Первый, экспериментальный, так легко и так не вовремя встретивший чужую разумную жизнь…

    У одних лишь д-дориа — сотни космических кораблей.

    И вот он, прославленный пилот и немолодой, кстати, человек, ветеран НАСА и участник первой марсианской, идет на переговоры, посверкивая ягодицами. Согласно этикету чужих — то, на чем сидишь, должно блестеть!

    Позор. Стыд. Унижение.

    Но лучше унизиться, чем погубить человечество.

    — Вы не переживайте так, Давид, — сказала Бегунец. — В одном из первых русских фантастических романов при первом контакте с Чужими люди раздевались догола… демонстрировали красоту человеческих тел.

    — Как может оценить человеческую красоту сухопутный осьминог? — тоскливо спросил Давид. Покосился на гримера. Тот трудился безропотно и отрешенно. Профессионал… все мы профессионалы.

    — Вспомним нудизм и боди-арт, роспись по телу, — продолжала Анна. — Опять же — североамериканские индейцы…

    — Я старый волосатый мужик с отвислым брюхом и кривыми ногами! — не выдержал Давид. — Мусорная урна — и та красивее меня.

    Анна суховато улыбнулась, будто давая понять — “разговор закончен”. Сказала:

    — Вы должны быть уверены в себе, Давид. Насколько нам известно, девять разумных рас мирно сосуществуют в космосе. Девять рас! Они не воюют, они уважительно отзываются друг о друге. Неужели мы не сумеем войти в их число?

    — Какой из меня дипломат, Анна? Я и с женой-то с трудом общий язык нахожу. — Давид не удержался от ехидства, и добавил: — Вот если на переговоры позволят прийти вам… уверен, все сразу наладится.

    — Как только это станет возможно, я разденусь догола, намажусь краской и пойду на переговоры, — серьезно ответила Анна. — Смотреть на меня будет не так приятно, как лет сорок назад… но что поделать. Рональд, время!

    — Все, все… — забормотал гример, быстрыми взмахами кисточки нанося на колени бесформенные желтые пятна. — Последний штрих…

    Давид еще раз глянул на себя в зеркало. Вздрогнул, и отвел глаза.

    Если проклятые журналисты сумеют раздобыть видеозаписи переговоров — его весь мир осмеет.

    Конечно, если мир еще будет существовать.