Перегрузка

— Только избавьте нас, мистер Бердсонг, от болтовни насчет того, что вы представляете народ. Ничего подобного. Это мы представляем народ — простых, порядочных, нормально живущих людей, доверяющих компаниям, подобным нашей, которые освещают и обогревают их дома, дают возможность заводам и фабрикам работать и делают еще миллион других полезных вещей, которых вы и ваши единомышленники из эгоистических соображений готовы их лишить под видом заботы о людях. — Ним повернулся к члену комиссии и административному судье: — В чем сейчас нуждается наш штат и многие другие, так это в «здоровом компромиссе», компромиссе между сторонниками идеи «никакого роста любой ценой» на примере клуба «Секвойя» и Бердсонга и теми, кто ратует за максимальный рост производства, игнорируя его воздействие на окружающую среду. Я и компания, которую я представляю, признаем необходимость компромисса, настаиваем на нем сами и советуем другим действовать подобным образом. Мы сознаем, что нет простых подходов, поэтому стараемся нащупать некий «средний путь»; определенный рост производства электроэнергии необходим, однако, Бога ради, оставьте нам, специалистам, поиск средств для наиболее рационального обеспечения этого роста. — Он снова повернулся к Бердсонгу. — То, чего вы добиваетесь для народа, в итоге обернется для него страданиями. Ему придется испытать лишения от острой нехватки элементарных удобств, массовой безработицы, дефицита больших и малых приспособлений, привязанных к электричеству. Кризис — это не чья-то выдумка, а суровая реальность, которая захватит всю территорию Северной Америки и, вероятно, многие другие районы земного шара. И где же тогда будете вы, Бердсонг? — спросил Ним застывшего в молчании оппонента. — Наверное, затаитесь? Будете скрываться от людей, которые наконец-то разберутся в том, что вы всего лишь дурачивший их шарлатан.

Еще продолжая говорить, Ним почувствовал, что в своих обвинениях он зашел слишком далеко, явно перешагнул традиционные рамки публичных слушаний и проигнорировал ограничения, наложенные на него «ГСП энд Л». Возможно, он дал Бердсонгу основания для возбуждения иска о клевете. Ну и пусть, а вот внутренний голос говорил Ниму, что об этом нельзя было не сказать, что его терпению и благоразумию есть предел. Ведь кто-то должен был сказать правду — откровенно и бесстрашно, независимо от последствий. И Ним продолжал:

— Вы что-то говорили о сорокапроцентной экономии, Бердсонг? Это вовсе не экономия энергии, а ее потеря. И она — синоним совершенно иного образа жизни, проявление чертовского убожества. О’кей, есть люди, которые утверждают, что всем нам не мешало бы понизить уровень жизни, что нам живется слишком уж хорошо, что мы заелись. Что ж, может быть, так оно и есть. Но как бы то ни было, решения о переменах такого рода касаются не энергетических компаний вроде «ГСП энд Л». Уважая волю выбранных органов власти, мы несем ответственность за поддержание угодного народу жизненного уровня. Поэтому мы будем продолжать защищать этот уровень, Бердсонг, до тех пор, пока не поступят новые директивы из официальных источников. А вот желания таких лицемеров, раздувающих щеки от собственной значимости, как вы, для нас не указ.

Когда Ним замолчал, чтобы передохнуть, член комиссии холодно спросил:

— Вы закончили, мистер Голдман?

Ним повернулся и посмотрел на скамью:

— Нет, господин председатель. Пока я здесь, мне хотелось бы сказать еще пару слов.

— Мистер председатель, если бы я мог предложить сделать перерыв… — Оскару О’Брайену явно хотелось привлечь к себе внимание присутствующих.

Ним твердо сказал:

— Я намерен закончить, Оскар. — Он увидел, что кто-то за столом для прессы сосредоточенно писал, а официальный стенографист на слушаниях, опустив голову, напряженно работал.

— Перерыва сейчас не будет, — объявил председатель, и О’Брайен, удрученный, сел.

Бердсонг все еще молча стоял, но удивление на его лице сменил какой-то намек на улыбку. Возможно, он смекнул, что резкое выступление Нима пошло «ГСП энд Л» во вред, а «Энергии и свету» на пользу. Хорошо это или нет, подумал Ним, но, зайдя так далеко, он проклял бы себя, если бы проявил нерешительность. Он обратился к члену комиссии и к административному судье: