Перегрузка

На этом фоне ее слова о равенстве представлялись ему абсолютно оправданными. И тем не менее Ним ощутил прилив ревности, ибо теперь до него дошло, что у Руфи есть мужчина. Раньше ему такая мысль и в голову не приходила. Теперь же он в это уверовал. Разумеется, ему было известно, что в некоторых семьях действуют договоренности типа «дай и возьми», но согласиться с тем, чтобы и в его семье жизнь строилась по такому же принципу, он не мог.

— Мы оба знаем, — сказала Руфь, прервав его раздумья, — что уже давно ты и я только делаем вид, что связаны узами брака. Мы никогда не обсуждали эту тему. Но думаю, все же нам следует это сделать. — Несмотря на стремление проявить твердость, голос ее дрогнул.

— Ты хочешь поговорить об этом сейчас? — спросил Ним.

Руфь покачала головой.

— Вероятно, когда вернусь.

— Хорошо.

— Ты не доел свой завтрак.

Ним отодвинул тарелку.

— Я больше не хочу есть.

* * *

Потрясшее Нима своей внезапностью объяснение с Руфью занимало его мысли все время, пока он ехал в центр города. Однако происходившее в штаб-квартире «ГСП энд Л» быстро вытеснило из его сознания личные переживания.

Решение комиссии по коммунальному хозяйству затмило все прочие вопросы.

В первой половине дня сотрудники финансового и юридического отделов с озабоченными лицами толпились у кабинета президента компании. Потоки входящих и выходящих людей устремлялись на совещания, которые бились над одним существенным вопросом: как «ГСП энд Л» сможет реализовать свою программу по строительству, оставаясь платежеспособной, без повышения тарифов на энергоснабжение? Вырисовывалось общее мнение: без принятия мер по резкому и немедленному сокращению расходов это просто невозможно.

В какой-то момент президент Эрик Хэмфри, нервозно расхаживая по коврику в центре кабинета, задал риторический вопрос:

— Почему, когда из-за инфляции подскакивает цена на хлеб, на мясо, на билет в кино или на спортивное мероприятие, это никого не удивляет и принимается всеми как должное? Но когда мы честно заявляем, что не можем производить электричество по старым тарифам, поскольку наши расходы тоже выросли, то нам никто не верит.

Оскар О’Брайен, юрисконсульт компании, ответил, закуривая одну из своих любимых сигар:

— Они не верят нам, потому что на нас их натравливают главным образом политики, которые подлизываются к избирателям. Ведь коммунальное хозяйство всегда было излюбленной мишенью для нападок.

Президент фыркнул:

— Политики! Они вызывают у меня отвращение! Именно они изобрели инфляцию, создали и вырастили ее, да еще подкармливают с помощью федерального долга — и все во имя того, чтобы покупать голоса избирателей и оставаться в своих теплых креслах. А теперь эти шарлатаны и демагоги обвиняют в инфляции кого угодно, кроме себя, — профсоюзы и прежде всего бизнес. Если бы не политики, мы не стали бы просить об увеличении тарифов, нам бы этого просто не потребовалось.

Шарлет Андерхилл, исполнительный вице-президент по финансам и четвертый человек в офисе президента, пробормотала «аминь». Знающая свое дело миссис Андерхилл, высокая брюнетка, которой было уже за сорок, обычно уравновешенная, сегодня выглядела возбужденной. Ниму было понятно почему. Какие бы финансовые решения ни были приняты в результате отказа ККХ, они будут жесткими, и Шарлет Андерхилл все равно придется их исполнять.

Эрик Хэмфри прекратил расхаживать по ковру и спросил:

— Есть ли у кого-нибудь из вас предположение, почему все, чего мы добивались, отвергнуто? Может, мы ошиблись в выборе стратегии? А может, плохо знаем членов комиссии?

— Не думаю, что наша стратегия оказалась ошибочной, — сказал О’Брайен. — Мы совершенно правильно составили досье по данному вопросу и действовали соответственно.

В вопросе и ответе прослеживалась широко утвердившаяся и тщательно охраняемая практика компаний коммунального хозяйства.

Каждый раз при назначении специального уполномоченного по коммунальному хозяйству компаний, которых касались его решения, начинали тщательное подковерное наблюдение за ним, включая психиатрическое изучение его личности. Итоговый материал оценивался экспертами-психологами — выискивались предрассудки, которые впоследствии можно было бы использовать против их носителя, слабости в характере, которые конкуренты могли бы обернуть в свою пользу.

Обычно по поручению компании какой-нибудь ее сотрудник завязывал дружеские отношения с уполномоченным. Следовало приглашение домой в гости, предложение сыграть в гольф, предоставление роскошных дефицитных билетов на спортивные соревнования, поездка на рыбалку в какое-нибудь укромное горное местечко в Сьерре половить форель. Развлечения всегда были приятными и конфиденциальными, но никогда не требовали значительных расходов. В ходе такого неформального общения мог заходить и разговор о делах компании, но о каких-то открытых любезностях вопрос не вставал. Влияние осуществлялось в более утонченных формах. Нередко такая тактика срабатывала на благо компании. Но не всегда.