Переинкарнация

– Для начала проясните свои позиции, – следуя рекомендации Сли, вежливо предложила я внимательно слушавшему нас Раутмару.

Как ни странно, тот не одёрнул развоевавшуюся супругу, что устроила трёпку самой богине. Как у них – монархов – всё интересно с расстановкой приоритетов. Богиня сотни лет не являлась, и ещё столько же не будет. А жена всегда под боком в опасной близости от твоих нервов.

– Вейтел должен остаться с Джен, – твёрдо заявил тан, введя меня в прострацию. – И ни в коем случае не должен становиться наследником Варкаров.

– Что, съела? – злорадно прошипела Кэм, окончательно позабыв про маскировку под религиозную королеву. – Небось, думала, что он на стороне своего дружка, а я на стороне Джен? Примитивная дикарка. Все вы русские без царя в голове, – решила добить меня подруга заученным на такой случай ругательством.

– А в чём проблема? – поинтересовалась я у Раутмара, начисто игнорируя эту стерву.

– Народ его не примет, – без обиняков и пощад материнскому сердцу заявил тан. – И армия в первую очередь.

– Почему? – поразилась я.

– Потому, что он для них не человек. Я всегда уважал уверенность Джен в том, что ты не умерла. И, признаться, рад, что это так. Хотя мне непросто принять тот факт, что я слишком вольно обращался с тобой, Кишагнин, когда ты была Ксейей. Нет, – поднял он руку. – Не говори, что я не виноват. Не ведал, что делаю и прочее. Я и сам это знаю. Но не могу объяснить это моим чувствам. Поэтому, с твоего позволения, оставим это. Так вот. Джен не просто верила, что ты неуязвима. Она слишком вольно обошлась со своим знанием. И сначала те, кто рядом с ней, а потом и остальные в Однии уверовали в твою божественную сущность. Ведь твои поразительные способности ни для кого не были секретом. Простому человеку неподвластна способность убивать взглядом. Остальные Внимающие на это неспособны.

– Ты напрасно готовилась сразить нас новостью, о своей божественности, – встряла Кэм, которой не сиделось. – Об этом уже весь Руфес знает.

– Бедный мальчик, – вздохнула я. – Ему только славы всяких там Гераклов да Иисусов не хватало.

– Ну, на крест-то его не пошлют, – попыталась, как сумела, успокоить меня подруга.

Умела она плохо, и я совсем раскисла. Пусть к любой религии относилась, мягко говоря, без пиетета, но в бога верила. Как умела: искренно и твёрдо. И старалась, как могла, не гневить его понапрасну. Всё моё ёрничанье по поводу обретенной божественности было некой формой извинения перед Богом истинным за то, что я так нелепо попала в число небожителей. Он же всевидящий, и должен понимать, что моей вины в этом нет.

Но, раз уж так случилось, я не могу спустя рукава относиться к навязанной мне роли из уважения к чувствам людей верующих. Аборигены верят, что Кишагнин им поможет справиться с бедой, я и помогу – от всей души. Только вот сделать собственного сына простым человеком – своим среди своих – мне не по силам. Вот же гадство! И что теперь?

– Ты напрасно расстраиваешься, – мягко увещевал меня тан Руфеса. – Твоего сына почитают. Даже слишком, я бы сказал. Настолько, что просто не видят в нём обычного служаку, что будет трудиться, как простой человек. Пусть и на высоком посту танаграта. К тому же в народе ходят упорные слухи о том, что он унаследовал от своей матери некоторые мистические способности. А это опасно, как ты понимаешь. Вейтела приходится прятать в Юди, куда нартии не пускают никого постороннего. Меня всегда поражало, насколько они преданы своей новой идее: любой ценой защищать твоего сына. Теперь-то я понимаю, что они служили тебе, Кишагнин. И Вейтелу.

– Ему только крестного хода не хватает, – ужаснулась я.

– Потому и прячем, – пожала плечами Кэм. – Он там с Джен. Хотя правильней сказать: с нартиями. Твой отпрыск совсем одичал: из гор не вылазит. А всё твои дружки: Сарг с Алесаром. Да Мейхалт, да твои северяне, что им пусто было. Парню, между прочим, почти девять лет. Он должен учиться, а не шляться, как безродный, в сомнительной компании опекунов. Которым лично я не доверила бы опекать дряхлого крестьянского обра.

– Так это же здорово! – воспряла я, от полноты чувств заметавшись по кабинету подлинным приведением. – Меня всегда трясло при мысли, что малыша запрягут во всё это танаградство. А он у меня, оказывается, абсолютно свободный человек! Лучшей судьбы трудно пожелать.

– Ага! – едко поддакнула Кэм, с интересом наблюдая за моими новыми привычками. – Ты ещё и сына приведением сделай. А, кстати, не поделишься, как это у тебя вышло? Мы от тебя всякого ожидали, но ты превзошла все самые смелые гипотезы. Представляю физиономию Шарли, когда она…

– Она знает, – отмахнулась я.

– Она знает, а я…, – ледяным тоном начала склоку подруга.

– Дорогая, мне кажется, лучше поговорить о том, что привело сюда Кишагнин сегодня, – с королевской холодностью предложил тан.

– И что привело сюда Кишагнин? – не пожелала сдаваться без боя оскорбленная таная.

– Ой! А я ж не одна, – напомнил Сли.

И богиня упала обратно на стол.

– Слезь со стола, мерзкая старуха! – насмешливо прошипела Кэм.