Переинкарнация

Навстречу мне поднялся в воздух сам патриарх. Старик только-только набил брюхо и потому не летел, а подтаскивал себя к гостье, натужно ворочая крыльями. За что, собственно, и высказал ей, указав на возмутительную привычку некоторых являться незваными. Я почтительно наплевала на его причитания и поинтересовалась, где тут у него стоят табором двуногие приблуды. Хакар-гар заржал, сотрясая скалы радостью в связи с прибавлением в его лексиконе нового словечка. А у двуногих ещё одного оскорбительного прозвища. Врал, конечно, сукин кот, ну, да пусть повыкаблучивается – жалко, что ли?

За прошедшие годы наши мужики устроили тут настоящий форпост защитников яиц и прочего хозяйства нартий – тот самый, откуда вчера меня уволок Тармени. Приличный каменный дом, какие-то сараюшки и другие приспособы. Слева живописный водопад. Справа не менее художественная роща. За спиной могучая скала, перед носом огромное озеро. Мечта отшельника, а не фазенда. Да и хозяева ущелья не сказать, чтобы носились вокруг комариными тучами. Так, промелькнёт кто-нибудь, и опять тишина. Оно и понятно: дети учатся, родители на работе или на охоте, которую не бросают несмотря на колхозы.

Хакар-гар тоже не стал тревожить покой человеческого уголка в царстве нартий: указал на него и отправился дрыхнуть. Я зависла над домом, ожидая появления первого, кто попадётся под руку. И мысленно клянчила, чтобы во имя всеобщего блага, первооткрывателем моего нелепого существования оказалась Джен. Во-первых, она ждала моего явления, убеждённая в нахальной живучести бывшей невестки. Во-вторых, её религиозные чувства сродни чувствам комода, которому в брюхо пихают всякое барахло – она уж точно не чокнется при виде богини.

Высшие покровители мутантов и приведений не оставили меня своей милостью и в этот раз. Крепко сбитая дверь еле слышно скрипнула, выпуская наружу мою родную свекровушку. Я пялилась на неё сверху, настраиваясь на деловой разговор. Восемь лет превратили красивую малолетку в роскошную женщину, что оказала бы своим присутствием великую честь любой миллиордерской яхте. Полный раздрай на башке и небрежность в скудной одежде не портили эту высокую хипповатую бабёнку с длинными ногами и умопомрачительной грудью.

Я опустилась на крышу и, опасаясь, что меня прежде времени услышит в доме бдительная Меронка, тихонько позвала:

– Дже-е-ен!

Вальяжно потягивающаяся свекровушка вздрогнула. Подобралась и медленно обозрела фланги.

– Не туда, дурища! – яростно просипела я по-английски. – На крыше!

Джен так же медленно обернулась. Вгляделась в тучку на крыше, вытаращила прекрасные карие очи… И вдруг фыркнула во всю мощь своей лужёной глотки.

– Заткнись дура! – испугалась я, для чего-то падая ничком, под недоумённое копошение Сли.

Потом спохватилась, стекла по стене дома на землю и выглянула из-за угла, активно жестикулируя. Эта поганка неспешно прошествовала к месту свидания с… уже трижды обретённой родственницей со стороны сына. Завернув за угол, демонстративно оглядела ту с ног до головы, упёрла руки в боки и поинтересовалась:

– Что за маскарад?

– Это не маскарад, идиотка! – огрызнулась я. – Протри глаза: я теперь приведение.

– А почему старухи? – иронично выгнула точёную бровушку эта дрянь.

– Мне что, являться к тебе Еленой Троянской? – привычно сбавило обороты моё раздражение.

Уж оно-то натренировано десятилетиями нашего интернационального сосуществования на Земле.

– Эк ты замахнулась, плюгавка славянская, – выдала свекровушка. – Скорей уж какой-нибудь Сциллой. Или Харибдой. Или обеими разом.

– Я тоже соскучилась! – вдруг пронзила меня подлинная, хотя и неощутимая боль в ребрах.

И тут Джен реально испугалась, бросившись ко мне машиной скорой помощи. Естественно, пролетела потерпевшую почти насквозь, остановилась и застряла внутри приведения. Смешно смотрится, когда в тебе, как бы, кто-то есть. Мы вылезли друг из дружки, одновременно попятившись. Джен уже успела скукситься, горестно изогнув бровь, и пожаловалась:

– Даже не обнять. Почему у тебя вечно какие-то дурацкие проблемы со здоровьем? Ты не переживёшь, если не влипнешь в очередное дерьмо. И, как прикажешь понимать это твоё… Твой идиотский вид. Только не ври, что Тармени оказался подлинным богом. А ты теперь подвизаешься на его Олимпе в качестве ассистентки. Что этот хмырь с тобой сотворил?

– Спас, как видишь, – пожала я плечами, безотчётно оглядывая себя, будто испоганившая фартучек гимназистка. – И даже новое тело дал.

– И почему, спрашивается, ты его не носишь?

– Потому, что сейчас оно лежит в специальной машине, откуда я путешествую в таком вот виде. И потому, что оно вот такое.

Она не засмеялась. Даже не улыбнулась при виде моей клыкастой морды. Джен была серьёзна, как прокурор в Нюрнберге. Гневные тучи в её голове ходили ходуном и, сталкиваясь, высекали молнии.

– Тармени не виноват, – предотвратила я сход первой лавины ругательств. – Это всё, что он мог предложить для продолжения жизни. Во всяком случае, пока. А что будет дальше, я, как ты понимаешь, боюсь даже загадывать. Поживём – увидим.