Перехламок

Пока я стоял и думал об этом, сзади донесся какой-то звук. Тихий и отдаленный, может, ничего более серьезного, чем небольшой обвал или какой-нибудь мелкий зверек подулья, но этого было достаточно, чтобы инстинкт принял решение вместо меня: я снова двинулся в путь.

Ступени, спускающиеся по другой стороне кучи, уходили гораздо глубже первоначального уровня туннеля, до камней, которые возвышались, как гать, над химическим болотом. Воздух здесь обжигал глаза. Примерно через сто шагов тропа вновь начинала подыматься к дороге на Тарво. Я быстро выбрался из химической вони и уже медленнее пошел по более простому пути, минуя один уровень полуразрушенных, переплетенных коридоров за другим. Я пытался двигаться и дышать как можно тише, прислушиваясь, не раздастся ли позади еще какой-нибудь негромкий звук. Разумеется, я понимал, что мое воображение разыгралось от нервов, но это ведь не значит, что кроме воображения я ничего не слышал? На земле больше не было следов падалюг, единственные отметки, которые я видел, были аккуратно вырезанными и раскрашенными знаками, указывающими направление к дороге на Тарво, и это меня устраивало.

Мое настроение стало оптимистичнее, и я снова задался вопросом: разве не правда, что я провел приличный кусок жизни до Перехламка, путешествуя так же, как сейчас, и от этого мне вовсе не стало хуже (наоборот, я стал искусней и богаче)?

Конечно, ответил я, и это было потому, что у меня хватало ума всегда путешествовать с большим караваном и не сваливать на безлюдную тропу в одиночку.

За спиной снова раздался стук упавшего камня. Не падалюга, но и не мое воображение. Я стиснул двухцветник с такой силой, что пальцы заныли. Я нашел, чем отвлечься от мыслей, и это хорошо, но теперь нужно отвлечься от того, что меня отвлекает. Я чуть ли не бегом кинулся к трубе в верхней части тропы и, подтягиваясь одной рукой, взобрался вверх по лестнице, к знакомому зеленоватому свету ламп над дорогой Тарво. Поднявшись, я попятился от лестницы, наставив на нее двухцветник. Наконец, мой пульс успокоился, и я удостоверился, что по ней ничего не поднимается. Давненько я не испытывал такой радости от того, что закончил очередной этап обхода.

Зеленоватые цепочки ламп делали дорогу на Тарво одной из самых хорошо освещенных, и, стало быть, безопасных, но жрали электричество как полные ублюдки. Дорога зависела от толстого электрокабеля, который Берсерки отбили у своих соседей Эксеров, банды отступников из дома Ван Саар. После трех светофаз жестокой, хотя и небольшой войны за территорию единственный выживший Эксер сбежал по дороге на Глубокую Камеру, лишившись одного глаза и большей части снаряжения, и с тех пор его никто не видел. Теперь Берсерки сдавали кабель в аренду Тарво, а Тарво заключил сделку с Перехламком, и вот я здесь, работаю на кого-то из них или на всех сразу, насколько я мог сказать и насколько это меня интересовало.

Я хорошо умею подключаться к кабелям, наловчился с тех пор, как разбивал лагеря во время своих путешествий. Я все еще нервничал из-за находки руки, но после того, как я увидел огни, движущиеся на мосту (Берсерки ни за что бы не оставили свой пост, где взимали пошлины за переход, неважно, засуха или нет), у меня прибавилось уверенности. Это хорошее место, оно в хороших руках. Берсерки были одной из самых крутых банд по эту сторону Лощины Комы. Зря я боялся.

Эта мысль подняла мне настроение, пока я светил вокруг фонарем. Кто-то, возможно, Тэмм, слишком расточительно распределил лампы у моста через Черпальный канал, и мощности на все не хватало. Само местное подключение к главному кабелю было более-менее в порядке, несмотря на некоторые халтурно сделанные узлы (точно Тэмм, к ее работе с тонкими компонентами я прикопаться не мог, но вот кабели она соединяла отвратительно), но нужно было подвести резервный провод. Никаких проблем.

Я пошел вдоль кабеля Тэмм, который уводил с дороги, и пролез за ним сквозь широкую трещину в рокритовой стене, ограничивающей дорогу с одной стороны. Из-за этого мы порой ругались — Тэмм терпеть не могла, когда я устанавливал что-то слишком высоко, куда она не могла дотянуться, а я терпеть не мог, когда она упрятывала что-то в места, куда я не мог пролезть. Я пытался протиснуть себя и свой ранец вглубь трещины, когда услышал голоса за спиной, у лестницы, по которой я взобрался. Понадобилось мгновение, чтобы понять, что они говорят, и тогда я застыл на месте.

— В смысле, ты его не видишь? А как он тогда прошел мимо нас?

— Может, рванул со всех ног до моста. Честное слово, он нас услышал. Потому-то и вел себя так тихо, когда поднялся, чтобы не спалиться.

— Ну давайте и дальше базарить, как идиоты, чтобы себя выдать? — прошипел первый голос. — Пошли, найдем его, пока он не добрался до моста, раз уж он туда идет. Не хочу лезть под прицелы Берсерков. Вы слышали Хелико в светофазу — к бандам не лезть, пока не разберемся с Перехламком.

Я был прав. Они следовали за мной. Охотники на фонарщиков.