Переход

— Почему?

— Она королева, от нее слишком многое зависит.

— Так уж и слишком? — фыркнула Кассандра, — Этой стране сколько-то там тысяч лет, и до прошлого месяца она неплохо обходилась без малышки Адель!

— Если так рассуждать, то и Роланд ни к чему. Неужели ты не видишь, кто-то хочет убрать их обоих?

— Прежде, чем решать за других, спроси, чего она хочет. Например, хочет ли жить и править, зная, что не пошевелила и пальцем, чтобы ему помочь? Сидела и ждала, пока… не дождалась!

— А если мы ее погубим?

— А если нет?

— Но так нельзя!

— Можно! — на мгновение в ее глазах вспыхнула ярость и собственное, никуда не сгинувшее отчаяние, — Оставь ее в покое, пусть делает, что считает нужным, у нее хватит на это по крайней мере власти. И если ты задумаешь ей помешать, знай — я постараюсь помешать тебе!

Это было не предупреждение, а вызов. Она сказала "постараюсь" только из вежливости. Морис отлично помнил — хоть с виду Кассандра и кажется раза в два слабее его, это самая обманчивая иллюзия на свете…

…Хлипкий замок сорвался, дверь отлетела внутрь с первого же удара — повезло, что здесь не гранд-отель, на прочность и надежность никто не разоряется. И прислуга догадливая, сказано проваливать — они и проваливают. Морис ввалился в темную прихожую, бросился дальше, туда, где горел свет.

Маленькая комната, тусклый экран дальней связи над столом, спальня… Ну и порядок, ни соринки, постель не измята, а ведь постоялица жила здесь два дня! На полке среди вещей цепким, привычным взглядом выхватил самое серьезное — свернутый ремень с кобурой, запасные обоймы в ряд.

Следующая дверь распахнута, в ванной включены лампы, все на виду — и желудок на мгновение скручивает спазмом. Морис видел такое и раньше, и много хуже, страшнее, безнадежнее, но каждый раз это повторялось снова и снова — мимолетное, но острое ощущение паники от необходимости прикоснуться к тому, что недавно текло жизнью по чьим-то венам.

Кассандра Экхарт лежала в ванне, безмятежно откинувшись на спину, глядя в пространство спокойными, чуть затуманенными глазами. Вода еще не пресытилась алым, лишь помутнела, не скрывая на женщине почему-то не снятый халат — неужели чтобы не смущать тех, кто вытаскивал бы ее отсюда утром? Тоже, нашла застенчивых…

Она увидела вошедшего, и взгляд ожил, наполнился тоскливой досадой и даже скукой. Разглядела форму здешней полиции, вздохнула и снова стала безучастной. Морис знал, что она его слышит, и, вытаскивая из воды, объяснил:

— Считайте, что я жутко невоспитанный, вломился без приглашения… Но я терпеть не могу, когда в мое дежурство случается такое!

Он изрядно промок, расплескал содержимое ванны, но все-таки подхватил дамочку половчее вместе с ее халатом и потащил в комнату, оставляя на полу мутно-бурые подтеки, в которых таяли, растворялись новые красные капли.

Она не сопротивлялась, даже, наверное, помогла бы, если б сумела. Если бы захотела. А так лишь смотрела с равнодушием, возишься — ну и возись. Морис вывернул на кровать аптечку, нашел, что нужно, заклеил раны, перевязал, как положено. Теперь-то приезжая красотка не умрет, и врача звать незачем. Врачи здесь ни к чему, во всех смыслах, и до больницы далеко. Проклятая дыра, и нашла же эта сумасшедшая, куда заехать…

Морис внимательно осмотрел обнаруженный пистолет, превосходный, из тех, которые, если задуматься, с головой выдают владельца. И, кстати, наводят на мысли — а что было выдумывать-то, затягивать? Нажала на курок — и готово.

Она заметила его недоумение, поняла правильно и чуть слышно сказала:

— Не хотелось, чтобы так… мерзко, будто контрольный…

Кассандра успела потерять не так уж много крови, но вполне достаточно, чтобы свалиться на пару дней в постель. Кто бы только ей об этом напомнил. Через полтора часа она уже ходила по комнате, туда-сюда, медленно, иногда потирая пальцами виски, но Морису казалось, что он видит зверя, мечущегося в клетке. Только белеющие в полумраке повязки на обеих руках напоминали о случившемся.

— Зачем? — в который раз спросила она, без раздражения, но с упрямой настойчивостью, будто и в самом деле надеялась услышать истинную причину.

— Может, поищем другой выход?

— Кто ты такой, чтобы искать за меня выходы?

Морис подошел ближе, всматриваясь в бледное лицо, с которого уже смыты следы крови, но даже кровь не смыла следов мучительного, старательно задавленного отчаяния. И было еще кое-что, как будто странная, непостижимая сила окружала ее незримым облаком, плясала за серо-зеленым зеркалом глаз.

— Кто я? Просто полицейский из дурной глухомани, который увидел чудо. Если ты погибнешь, моя жизнь опустеет, — искренне произнес Морис. И в кои это веки пафосная ложь оказалась чистейшей правдой. Кассандра усмехнулась, глядя на него с задумчивым любопытством, потом сказала:

— Ты же ничего обо мне не знаешь.

— Знаю.

— Вот как? И кто же я, по-твоему?

— Самое прекрасное создание, какое мне доводилось встречать. Ты останешься?