Переход

Поскольку других инструкций не было, парень вернулся в дом, поднялся в странную комнату, снова зашел в туалет — а затем отправился в кровать. А проснувшись, он стал с ужасом ощупывать свой диван: ведь если во сне очень странные причины не помешали облегчиться, то… Но все оказалось в норме, и сам Алексей почему-то уже понял, что проснулся он на сутки раньше, чем заснул.

Второй раз все происходило почти так же, разве что в книге на следующей странице появился текст: «ты снова пришел сюда со своей бедой, теперь у тебя хватает энергии разобрать и этот текст. Покорми кошку, и если она тебя укусит, не отдергивай руку. Это не будет больно, но твоя беда уйдет насовсем. А после того, как ее покормишь, вернись и читай дальше…»

Дальше текст появился после того, как наевшаяся кошка подошла к Алексею и легонько куснула его за руку. И в этом тексте кратко пояснялось, что такое переход и основные «правила безопасности» существования в нем. А в конце было написано: «обязательно позвони по этому телефону, если нет домашнего телефона, то скажи и это, с тобой свяжутся и расскажут все остальное. Это для тебя очень важно!»

Как раз московские телефонисты открыли систему «Облако» для международной связи, а тариф для звонков в Англию был всего-то двадцать с чем-то копеек в минуту, так что Алексей — хотя и продолжал считать все случившееся сном, номер набрал. А включившемуся автоответчику продиктовал всё, о чем его просили «в этом сне»…

До моста — а это было километров семь через лес — группу Акулича подбросили на том же танке. Командир танка был из местных, этот лес знал прекрасно — а немцы сочли его непроходимым в принципе из-за болота. Но на самом деле болот было два и танкист прошел по узкому перешейку между ними — а сожженная деревушка никого не интересовала в принципе, да и проселок вел всего лишь из деревушки на большое поле, расположенное на поляне среди все того же непроходимого леса. А вот уже в километрах трех дальше село стояло большое, и там располагался довольно крупный немецкий гарнизон. Впрочем, осназовцы про гарнизон этот знали, а так же знали и как относительно безопасно перейти дорогу, по которой почти постоянно двигались фашисты в Витебск и из него.

Дальше пришлось переправиться через пару небольших речушек и одну реку уже настоящую, шириной явно за двадцать метров. Мелкие речушки перешли, просто кинув через них несколько больших валежин, а вот большую пришлось «переходить вброд» — и это был тот еще экстрим. Потому что на середине этого «брода» глубина речки была явно больше трех метров из-за половодья, а вода-то была ледяная! Но через нее первым переплыл сам Акулич, а остальных он через реку просто перетаскивал на веревке — ну а вещи, чтобы они не промокли, перетащили на плотике, быстро сооруженным из хвороста. Вот только после переправы погреться у костра возможности не было, так что согревались бегом, впрочем, это помогло даже быстрее, чем костер. Да и вообще большую часть пути осназовцы преодолевали бегом, точнее, трусцой — и поэтому шли они довольно быстро: вечер небольшой (в пять человек) отряд встретил уже километрах в тридцати от фронта. То есть в сумерках перешли железную дорогу, от нее еще на километр отошли. Там переночевали в небольшом березняке, и Алексея удивило, что «специальные люди» на ночлег остановились именно в этой рощице, хотя рядом начинался уже густой старый ельник.

— Здесь безопаснее, — ответил на вопрос Алексея лейтенант. А потом пояснил:

— Со стороны березняк выглядит почти прозрачным, кажется, что спрятаться тут негде, и фашист за ним особо наблюдать не будет — а нам, наоборот, все вокруг видно. Опять же весна, в березняке растет молодая трава густо, от нее запах сильный, здесь даже собакам человека найти очень непросто. А главное — сам посмотри наверх, грачиные гнезда видишь?

— Ну да, но ведь грачи…

— Им нас сквозь эту молодую листву видно, они не летают вокруг, не суетятся: мы сидим спокойно — и они сидят спокойно. А в том лесу вокруг нас сороки уже стаями бы летали и орали. Но немец-то — не дурак, на птичий гвалт первым делом внимание обращает, а если птицы не орут — значит тут никого нет. А они орать не будут: звери-то людей всяко чуют, лисы всякие и даже волки сюда не зайдут пока мы здесь… Спи давай, нам очень рано дальше идти нужно будет.

Люди Акулича в лесу ориентировались как у себя дома — и еще до полудня отряд дошел до нужного места. Алексей зашел в развалины церквушки предпоследним (все же парни Акулича за ним присматривали), подошел к окну (от которого осталась лишь половина), аккуратно выбил выглядящую еще более древней, чем сама церковь, деревянную планку, упирающуюся в каменный подоконник и, слегка приподняв каменную плиту, повернул ее:

— Вот мои документы. И не мои тоже, в этой коробке.