Переход

Однако это был еще один переход-ярмарка, но сильно отличавшийся от чинного «Театра кукол». Заходи кто хочет, оставляй все, что есть в борделе и кабаках. Можешь даже снять номер в гостинице и обширяться до потери сознания – никто ничего не скажет.

А на «Домостроителей» если нашли у тебя косячок – отправляйся на исправительные работы. Нашли грибочки – туда же. И это только в том случае, если для себя купил. Если продавать решился – то либо расстреляют, либо на поверхность выбросят. Без оружия и снаряжения.

Здесь же – законов никаких. На первый взгляд.

На самом деле законы здесь были еще строже, чем в других местах. Только непонятны они были посторонним. Да и не распространялись на них.

Мародер стащил с раскрасневшегося лица опостылевший противогаз и вытер пот куском ветоши. Здесь было уже относительно чисто: по крайней мере, следы какой-то уборки присутствовали. Правда, сомнительно, что братва убиралась сама. Скорее всего, заставили кого-нибудь. Как всегда.

Девушка тоже сняла маску, но было видно, что ей гораздо легче: лицо практически не вспотело. А вот стекло маски, наоборот, быстро покрылось капельками конденсата.

Нельсон с сомнением посмотрел на Карину и вынул из рюкзака балаклаву. Отряхнув с шерстяной шапки налипшие опилки, протянул ее девушке.

– Надень, – приказал он. – Тебе вообще лучше лицо не показывать. И не говорить ни с кем.

– А там кто живет? – спросила она, натянув маску. Химза скрывала пропорции тела и аппетитные выпуклости груди, балаклава – лицо и волосы. Узнать в ней девушку теперь было возможно только по голосу.

– Да шваль всякая со всего города, – ответил Нель, покачав головой. – Так что лучше молчи. С кем нужно, я сам переговорю.

Он подошел к двери и дважды грохнул по ней носком ботинка.

– Кто там? – спросил визгливый голос.

Небольшое окошко в двери приоткрылось, и из него тут же потянуло запахом перегара, шмали и рвоты. К первому и последнему мародер уже успел привыкнуть, а вот сладкий запах марихуаны будоражил сознание. Как в первый раз.

– Я. – Нель подошел к двери вплотную и заглянул в окошко. – Не узнаешь, типа?

Через секунду над дверью зажглась небольшая лампочка, которая заставила Нельсона зажмуриться, зато осветила его лицо.

– А, ты, Нельсон? – спросил голос: и, не дав ответить, задал еще один вопрос: – А чего надо?

– А то ты не знаешь, – ответил мародер, прикрывая глаза руками. – С паханом вашим перетереть. Выключай свет и открывай давай.

– Кто с тобой такой?

– Конь в пальто. Мальчишка-помощник. Ты чего дотошный такой? Типа не пустишь, что ли?

– А может, и не пущу? – визгливо поинтересовались с другой стороны.

– Морду давно не били? – поинтересовался мародер в ответ.

Сдавленно матерясь, привратник – смуглый паренек лет пятнадцати с коротким ежиком черных волос на голове и здоровенным фингалом под глазом – открыл дверь. Ему хотелось высказать все, что он думает о мародере, но слухи о нем убедительно говорили, что делать этого не стоит.

Нельсон тем временем уже забыл о пареньке, снова вдохнув одуряющий запах. Каждый раз как кувалдой по голове.

Веселая музыка раздавалась из нескольких мест сразу, смешиваясь в безумную какофонию, которой добавляли пикантных ноток вопящие на разные голоса проститутки из местного публичного дома.

Бордель был небольшим, на несколько кабинок, в которые едва-едва помещались кровати. Но насколько было известно мародеру, это был единственный бордель в городе. А также единственное место, где можно было купить что душа пожелает. И практически все – поддельное.

Торговые лотки. Оружие, еда, снаряжение, книги. Покупать здесь ничего не стоит: обманут и фамилии не спросят. Если товар не поддельный и не дернут ничего из кармана, то обсчитают.

Наркотики любых типов: анаша, «хмурый», «деза». Тут тоже обманывают, и ничего удивительного: смешать могут с чем угодно, хоть со стиральным порошком, хоть с дерьмом броненосца. И новые наркотики, которые появились уже после Войны. Рецептура их держалась в строжайшем секрете.

Мародер почувствовал запах готовящегося шашлыка, и в животе яростно заурчало. Нель вспомнил, что ел последний раз больше суток назад. Оглядевшись, он приметил небольшое кафе и двинулся туда.

Шашлычок готовили в камине, иначе дым разошелся бы по всему переходу и потравил бы народ к чертям. Хотя…

Может, это и было напускной бравадой, но Нель не раз говорил, что если бы у него была возможность отравить этих людей, он сделал бы это не раздумывая.

Мародер не считал себя хорошим человеком. Он не считал никого из выживших в день, когда упали бомбы, хорошими. Разве что Илью, да и то с натяжкой. Просто ему не повезло больше других, вот и все.

Но, наверное, лучше быть человеком, пусть даже самым плохим, чем выродком, который давно потерял человеческий облик. Потому что люди имеют право носить и так не особо почетное звание человека только до некоего предела, пока не нарушат определенные моральные постулаты, табу, которые веками вбивались в память людского рода.

Здешние же перешли черту. Давным-давно.