Переход через пропасть

Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися: оружием обыдет тя истина Его. Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни, от вещи во тме преходящия, от сряща, и беса полуденнаго. Падет от страны твоея тысяща, и тма одесную тебе, к тебе же не приближится, обаче очима твоима смотриши, и воздаяние грешников узриши. Яко Ты, Господи, упование мое, Вышняго положил еси прибежище твое. Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия. Яко на Мя упова, и избавлю и: покрыю и, яко позна имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изму его, и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое.

Семья прадеда: Пановы Иван Степанович, Мария Михайловна (Бушуева) и моя бабушка Антонина

Прочитав молитву, Максим Георгиевич бросил топор и пошел через линию фронта. Фашистам будто кто-то закрыл зрение, все вдруг «случайно» отвлеклись, и он благополучно вернулся к своим.

Как-то, году в 2011-м, я был приглашен в Москве на Всемирный Русский народный собор, там познакомился с общественниками из Питера. А поскольку я тоже ехал в Питер, то они меня подвезли. Ночью в дороге один товарищ, помощник депутата Маркова, уснул на заднем сиденье, а я разговаривал со своим новым знакомым, который был за рулем. Коснулись темы родословной, я сказал, что моя бабушка, Панова Антонина Ивановна, родилась в Екатеринбургской губернии в деревне Вьюхино Арамильского района. Выяснилось, что и его бабушка Панова и родилась неподалеку.

Я раньше задумывался, как фамилия Пановы могла оказаться на Урале, ведь в ней есть малороссийское происхождение. И товарищ, отвечая на мой мысленный вопрос, говорит: «Эта фамилия пошла от запорожского казака Никиты Пана, бывшего есаулом Ермака».

Мой прадед Иван Степанович Панов был степенным, зажиточным крестьянином. И судя по сохранившейся в нашем семейном архиве фотографии, обладал характерной для казака внешностью. Он имел деревянный двухэтажный дом с паровым отоплением, в его библиотеке было много книг. После революции он был раскулачен и несколько лет провел в тюрьме. А от его библиотеки у нас остались только две книги: «Евангелие» и «Воспитание чувств».

Кто знает, может, на допросе незримо рядом со мной стояли мои предки. Мог ли я предать их и не настоять на том, чтобы графа «национальность» была заполнена правильно?

С первого допроса меня все же отпустили. На тот момент в Харькове нашему делу откровенно сочувствовали многие сотрудники силовых органов, возможно, и со мной был тот самый случай. Хунта действовала еще осторожно, да и материалы еще не были просмотрены, не было, так сказать, «объективных» доказательств моей вины. Особенно по факту сбора добровольных взносов у боевиков евромайдана для нужд нашего палаточного лагеря.

Мои товарищи, ждавшие меня под управлением МВД, выслушав рассказ о ходе допроса, говорят: «Серега, ты тут свое дело уже сделал, толку с тебя здесь уже никакого, и денег у тебя нет, а охранять тебя надо, поезжай ты в Москву. Нам тут с тобой одна головная боль. Ты идеолог, и ты нужен для будущего».

Вспомнился странный и страшный сон дочери за пару лет до событий: как будто родителей (меня с женой) почему-то убьют в 2014 году и дочь осиротеет.

Нервозная обстановка тревоги, видимо, передалась моему шестилетнему сыну, и у него вдруг сильно пошла кровь из носа. Сами не смогли остановить, вызвали скорую. Неспроста все это. Видимо, действительно что-то серьезное назревает.