Переход через пропасть

Но, конечно, всех приютить он не мог, к тому же не все отличались высокой сознательностью. Случались разные ЧП, и мне приходилось выслушивать от отца Кирилла о поведении подопечных.

То подвыпивший харьковский активист с позывным Чебурашка малость придушит уже знакомого нам героя харьковского антимайдана Аналитика, то случится еще что-нибудь этакое.

Храм Николая Чудотворца на Берсеневке

Ополченцы были серьезным испытанием для общины, но я и в этом видел некий символизм. Именно на этом месте находилось подворье Малюты Скуратова. Здесь когда-то резвились молодые опричники, помогавшие Ивану Грозному в деле централизации русского государства, но вот теперь у храма из русской сказки резвятся молодые ополченцы Новороссии, которые участвуют в деле собирания русских земель.

Сашко, так мы его называем, это вообще отдельная эпическая история. В сети о Петрунько много вражеских злобных и лживых материалов. И это понятно, не только харьковские бандеровцы, но и их союзники, московские либералы (которых трясет от ненависти ко всему русскому), не раз ощущали тяжесть его кулаков, но мне видится, что позывным «Святой» его в Харькове окрестили не зря.

Однажды летом 2014-го он вел митинг «Свеча памяти» на центральной площади Харькова. Над городом сгустились грозовые тучи. Обращаясь в сторону облсовета, Петрунько сказал: «Вот тех, кто сейчас захватил власть и льет человеческую кровь, Бог обязательно накажет!» Сразу после этой фразы в здание облсовета ударила молния, а сильнейший гром потряс собравшихся. Товарищ, стоявший рядом, заметил: «Ну ты и сказанул, прям-таки Святой!» Так это определение к Сашку и прилипло.

(ПЕТРУНЬКО ОТПРАВИЛ ЛИБЕРАЛА В НОКАУТ НА СУХАРЕВСКОЙ ПЛОЩАДИ

https://www.youtube.com/watch?v=IMXvDENSF8Q)

Наша перевалочная база была весьма кстати, здесь обретался и одессит Саша, который 2 мая 2014 года чудом спасся из Дома профсоюзов. Ему жена вшила в жилет книги. Во время схватки он отбивался, пока его не ударили палкой по голове. Он упал, потом его били палками, сломали руку, но жилет с книгами спас ребра. Саша пришел в себя, смог выбраться из здания. Каким-то чудом под прикрытием сотрудников милиции ушел от беснующейся толпы. Когда добрался домой, увидел жену и дочь в слезах, молящимися перед иконой.

Через Сашу нашли одессита Виталю, он в Одессе был телохранителем какого-то депутата, потом был среди защитников Дома профсоюзов, тоже чудом выжил, оказавшись в Москве, нелегально подрабатывал на стройке. Когда его кинули, он трое суток жил в каком-то подъезде и, находясь в огромном, переполненном людьми городе, три дня ничего не ел. Когда мы его нашли и подпустили к холодильнику, я впервые видел, чтоб человек ел с таким энтузиазмом.

Многие ехали сюда, как и я, с одними паспортами, а кто и без паспортов, кто легально, кто нелегально. Буквально выпрыгивали из цепких лап СБУ. Один участник боя в одесском Доме профсоюзов, Николай, рассказывал, как переплывал Днестр с паспортом в зубах.

В Харькове еще целых пять месяцев оставались моя жена, дочь и сын, пока я не нашел место жительства.

Я старался по возможности встретить людей, оказать первую помощь, где-то пристроить на ночлег.

Кто-то приехал ко мне с запиской: «В Москве есть Моисеев. Если Моисеев не поможет, никто не поможет».

На войне дают орден и медали, а в тылу для меня тогда эта записка была подобна награде, поддержала во мне присутствие духа. Я помню, что эту записку где-то положил, чтобы сохранить, но где — уже не помню.

Изредка бывали случаи, когда я не мог помочь, к изумлению тех, кто прибыл в надежде на меня. Бог напоминал мне: не обольщайся и помни: «Без Меня не можете творити ничесоже» (Ин. 15, 5).

Приехал очередной соратник, ему пришлось два месяца прожить в землянке под Харьковом, делил краюху хлеба с надоедливыми мышами. И вот он смог перебраться в Россию и идет по Москве. Из потока дорогого железа выхватывает взглядом одну машину, останавливается и говорит:

— Знаешь, сколько эта тачка стоит? Полмиллиона долларов!

— Ну и что? Их тут как грязи.

— А то, что нам бы этих денег в марте 14-го хватило, чтобы освободить Харьков!

Он еще не мог сразу увидеть, что в этом городе, несмотря на кажущееся изобилие, почти все одинаково нищие, потому что Москва — это огромная витрина, которая раздует в человеке любые потаенные страсти, а неутоленных желаний больше, чем возможностей. Все куда-то спешат по зову, как им кажется, реальных необходимостей. Стараются раздуться друг перед другом, а в итоге, лишь взаимно сдавливаются и сетуют на судьбу, простаивают в бесконечных пробках.

И главное, что я понял: самое важное — это не то, какой идейной конструкции ты придерживаешься, насколько правильно ты мыслишь — это абстрактно. Важно, способен ли ты на элементарную заботу о человеке, с которым свела тебя жизнь?