Переход через пропасть

Как-то из валяющегося во дворе хламья за каких-то полгода ценой многочисленных двоек и прогулов Пахому удалось собрать мопед. Железного коня вывели на испытания. При первой попытке завести мопед отлетела педаль… И все-таки, отчаянно сопротивляясь нашему нажиму, мопед завелся с толкача. Воскресший монстр делал первые оглушительные вздохи и радостно сыпал искрами.

Пока мы катились с горки, все было нормально. Ошалевший от избытка чувств, хозяин бежал рядом и подсказывал, как лучше обращаться с этим чудовищем. Но вот горка кончилась, и мопед заглох. Умер, как умирают загнанные лошади. Я не помню, чтоб мопед после этого когда-либо заводился. Под радостный лай цепного пса Полкана мы минуем двор. Дверь в дом открыта, Серега поясняет: это папа пришел с ночной смены и отдыхает. От отдыхающего на диване родителя разносился жесточайший перегар.

Сняв рваные штаны, я хотел было попросить иголку и нитку, но у моего приятеля имелся более радикальный замысел. Пахом хватает мои штаны и уверенно идет в спальню, где стоит трофейная швейная машинка с ножным приводом. Ожидаемый им эффект достигнут — я и Демон шокированы. Нет сомнений, что перед нами гений — он ведь, оказывается, и на машинке вышивать умеет!

Когда гений с царским видом делает последний стежок, за его спиной с дивана показывается взъерошенная шевелюра, обрамляющая землистое лицо. Неслышно, как тень, вырастает худощавая фигура отца — потная майка, спортивные семирублевые штаны, вытянутые на коленях, создают цельный образ. Разбуженный урчанием машинки папик покинул страну Морфея и, шаркая тапочками, приближается к отпрыску (запах перегара усилился).

Следует реплика к сыну: «Я говорил тебе машинку не трогать». Сереге явно неловко, он как-то сжался и, не оборачиваясь, выдает обрывки фраз: «У Серого штаны в школе… Я немного…» Договорить ему не удается. Прямой в ухо сносит его на пол, нога в тапочке проносится мимо лица. Уворачиваясь от кулаков, Серега поднимается во весь рост (он был уже повыше родителя), и батя отхватывает серию пушечных ударов в голову. Жесткий напор отбросил его через две комнаты в коридор, и последний нокаутирующий удар в переносицу настиг отца уже в коридоре. Он рухнул на пол, а его землисто-серое лицо покрылось кровоподтеками.

Пахом пошел в комнату собирать рассыпанные тетради и учебники. Из комнаты было видно, как в сумраке коридора батяня поднялся и, шатаясь, вышел на свежий воздух.

Демон ощупывал свою челюсть (он как-то попал под горячую руку товарища), я напяливал штаны, Серега собирал портфель. Родитель вошел тихо. Пронзительный взгляд терминатора и правая рука за спиной. Демон застывает с рукой у челюсти. Все дальнейшее происходит очень стремительно, в какие-то мгновенья, но мне почему-то кажется, что время замедлилось. Момент мучительно затянут. Я думаю: рука за спиной — как минимум топор. Шевельнуться — получить удар в темя. Демон с рукой у челюсти охвачен подобными размышлениями. Плавно приближается батя — Пахом роется в портфеле. Настороженный нездоровой тишиной, он медленно, как на раскадровке, поднимает голову. В поле зрения попадают изношенные семирублевые трико, окровавленная майка. Голова отца слегка трясется.

— Ты меня семь раз ударил.

Хлесткий взмах топорищем по голове. Отключаясь, сын бросается вперед, падая, подминает под себя родителя. Пока пьяный батя выкарабкивается из его объятий, Серега приходит в себя. Несколько точных ударов, и родитель поплыл, его хватка слабеет.

Еще каких-то пару минут назад папик спокойно возлежал на диване, сейчас же его душа на пути в чистилище, а тело корчится на полу. Сдобренная алкоголем кровь хлещет из расквашенного носа, в полусознательном состоянии он выдает разбитыми губами напутствия. Мы осторожно переступаем через пьяный организм, выходим. Вдогонку сыну доносится последняя фраза: «Я тебя с топором ждать буду».

На улице приветливое майское солнце слепит нас прямыми лучами. Одурманенный запахом весны, цепной пес Полкан разрывается от счастья. Частный сектор утопает в цвету. Сегодня в школе на уроке ботаники Сережа Пахомов будет ковырять запекшуюся кровь на макушке, а Баба Рая поведает, что мир на самом деле очень РАЗУМНО УСТРОЕН! Сережа будет слушать рассказ про тычинки и пестики.

Сентябрь 1998 г.

Физики и лирики Рассказ-фантасмагория

21 апреля. В ХГУ дни физфака и радиофака отмечались бурно и весело, кафедры старались перещеголять друг друга количеством выпитой водки и лихостью. Причем в общее движение принимался любой желающий.

Действо началось с рок-концерта. Выступавшие группы были хорошо разогреты, солисты забывали слова, музыканты — аккорды, в общем, получалась сплошная импровизация. Каждое попадание зал оживленно приветствовал. Было шумно и весело. Вечный аспирант — электронщик Борода указывал пальцем на прыгавшего по сцене Шуру и сокрушенно объяснял собравшимся: «Это ж он последние копейки на фудзилки тратит. Не жрет, за квартиру не платит, торгует телом в худучилище, а зарплату во всяческие примочки к гитаре переводит».