Переход хода

— То есть мы можем быть уверенными, что отправляемое имущество будет задействовано именно для того, для чего предназначено?

Генерал развёл руками.

— Ну, это гарантировать не сможет и сам господь Бог! Восток — сам понимаешь, дело тонкое…. Но определенная уверенность все же есть. Хотя жаль, что Ирак — не Вьетнам. Там мы действовали куда свободней…

Левченко улыбнулся.

— Тогда времена были другие!

Калюжный поморщился.

— Не сыпь мне соль на раны…. Тогда мы вооружение гнали в Хайфон пароходами, по десять тысяч тонн каждый — и знали, что всё, до последнего патрона к ДШК44, будет использовано против нашего врага. А сейчас…. Впрочем, на Ближнем Востоке вообще никому нельзя верить на слово. Там в ходу другие верительные грамоты — интерес, прежде всего.

Подполковник покачал головой.

— Ладно, интерес этих… ребят Барзани мне понятен. А интерес адресатов? Будут ли они всерьез проверять американцев на излом? Или зазря на нас люди сверху рассчитывают?

Генерал улыбнулся едва заметно.

— Помнишь, я тебе как-то рассказывал про адъютанта своего йеменского, Хаджефа?

Левченко кивнул.

— Было дело.

— Так вот, парень этот сейчас в Эн-Наджафе, и, сам понимаешь, не семечками там на базаре торгует. Когда мне Третьяков предложил ту операцию, что мы с тобой замыслили, на чуток другом уровне провести — я тогда Омара бен-Талала и принялся искать.

— Кого?

— Хаджефа. Зовут его так — Омар Хаджеф бен-Талал. Знакомцев старых поднял, кое-каких законсервированных агентов потревожил — и выяснил, что после краха советского Йемена подался мой бывший адъютант к палестинцам, тамошних бойцов обучать. А потом следы его в Ираке обнаружились. В ноябре прошлого года один хороший человек из Дамаска привет ему от меня передал — и Хаджеф велел кланяться и сказать, что флаг над фортом по-прежнему не спущен.

— А почему в Эн-Наджафе?

Генерал снисходительно посмотрел на своего заместителя.

— А потому, друг мой любезный Дмитрий Евгеньевич, что Эн-Наджаф — один из основных городов шиитов в Ираке. Омар бен-Талал мой родом из Йемена, а в Йемене живут шииты — братья по вере иракских шиитов. Ты вообще во всей этой петрушке, в мусульманских конфессиях, понимаешь чего-нибудь?

Левченко пожал плечами.

— Ну, только то, что есть сунниты и шииты…. Вы ж знаете, я больше по Европе специалист.

Калюжный кивнул.

— Знаю. Так вот, что б ты знал — в мире существуют, как ты правильно отметил, две основные ветви ислама: суннизм и шиизм. Турки, например, относятся к суннитам. Сунниты считают, что решать вопрос об имаме, в том числе, имам-халифе — дело общины. Шииты, которые населяют в основном Иран, Йемен, Сирию, Азербайджан и разбросаны там-сям по остальным мусульманским странам — признают исключительное право Али, мужа дочери пророка Мохаммеда Фатимы, и его прямых потомков от этого брака, на духовное и светское руководство жизнью мусульман, то бишь имамами могут быть только люди, имеющие в своей крови часть крови пророка. Есть ещё в исламе всякие суфии и прочие йезиды, но их негусто и серьезной силы они не имеют.

Левченко вздохнул.

— Несладко придется Одиссею в этом походе…

Генерал кивнул.

— Ты ещё учти, что курды, какие у Третьякова на связи — дьяволопоклонники, йезиды.

— Час от часу не легче! Мы хоть можем быть уверены, что эти курды, какие по линии генерала Третьякова, передадут наш груз тому, кому надо? Или стоит подстраховаться и подготовить варианты передачи груза каким-нибудь третьим лицам? Тому же вашему Хаджефу, например?

— Посмотрим. Я, ты знаешь, этим курдам ни на понюх табаку не верю — а вот адъютанту своему доверяю, как самому себе. Я тебе рассказывал, как он меня одиннадцать суток через зону мятежных племен к морю выводил — выдавая за свою сестру?

Левченко улыбнулся.

— Рассказывали!