Переходное состояние – научно-техническая цивилизация

Началось развитие совершенно новой модели развития. Началось научно – техническое развитие сначала Европы, потом, в той или иной степени, и всего мира. Почему же толчком к промышленному производству, к механистическому восприятию мира, к такой же механистической организации, так называемого, цивилизованного человечества послужило одно единственное условие – разрешение на ссудный процент? Просто этот процент надо было как то заработать. А заработать его можно было только с помощью открытого рынка, промышленного производство и косвенной эксплуатации. Прямая эксплуатация, прямое насилие здесь не проходили – были слишком малоэффективными, медленными. Косвенная, экономическая эксплуатация в гораздо большей степени способствует личностному подавлению. Тут надсмотрщик не снаружи, как в рабовладении, а внутри. Его не обманешь, не проведёшь. Пределы к неограниченному расширению не только сняты, постоянная экспансия становится необходимостью. Только расширение рынков сбыта, рынков труда, постоянная интенсификация производства позволяют поддерживать систему в рабочем состоянии. Малейший застой, сбой в расширении с неизбежностью приводил к кризису.

Переход к промышленной, научно-технической цивилизации потребовал полного пересмотра всего спектра социальных, хозяйственных, политических, моральных основ общества. Все проявления жизни поменяли свой знак. Полная самодостаточность отдельных хозяйств сменилась узкой специализацией не только каждого человека, задействованного в рыночной экономике, но и всех проявлений жизни. Так специализированными стали: обучение и образование, производство, торговля, наука и исследования, политические системы и управление ими. Узкая специализация, в свою очередь, потребовало жесткой синхронизации всех жизненно важных процессов, а также стандартизации всего. Стандартным стало то же образование, религиозность, производство и создание произведений искусства. Стандартным и обезличенным. Производство потребовало невиданной доселе концентрации, централизации производств, людей, а с ними жилья, лечения, обучения и так далее, и тому подобное. Стали возникать города, городские конгломераты, мегаполисы не для защиты, а для удобства проживания и производства, для нужд индустриализации. Несмотря на требование рынка в демонополизации, законы ссудного капитала вели в противоположном направлении. К максимальной монополизации промышленности, науки, образования. Но в первую очередь финансовых возможностей, денег.

В конечном итоге монополизация всего и вся, даже право на правду, на истину, с неизбежностью привела к коллапсу системы в целом. Сейчас, она выворачивается на изнанку снова, как и в момент построения. И опять начинается всё с изменения функции денег. Они с неизбежностью станут из самодостаточной, сакральной, религиозной системы в систему, просто обеспечивающий удобство обмена. Деньги потеряют свойство накопления, доставшиеся им от возможностей золота и серебра, а также других ценностей. Только очень больное или очень зомбированное сознание может обратить бумагу, пластик или даже цифры на счету в эквивалент стоимости. Деньги станут временными и удобными расписками – обязательствами, чем и должны быть. И от этого произойдёт много следствий. Промышленность, на новом уровне, станет всё более и более децентрализованной, всё менее специализированной. Соответственно стандартизация с промышленных, учебных, научных и других областей уходит в области цифрового управления базовыми процессами. Города, жуткая скученность населения станет не только не нужной, но и попросту опасной. Опасной для окружающей среды, для психологической устойчивости социума. С уменьшением концентрации производства, людей, их обслуживающих произойдёт естественная децентрализация. Отсутствие у денег функции накопления и перераспределения убирает саму возможность гонки за прибылью, выдвигает на первый план личность, развивает её. Из винтика глобальной машины человек превращается в личность. Причем это касается всех людей без исключения. Элиты в прежней цивилизации были точно такими же шестерёнками в механизме, что и рабочие, служащие или ученые.