Переходный период: цели изучения, теория и практика

Согласен, что такой цивилизационный период, как переход от НТР-3 к НТР-4 с множеством сопутствующих изменений, носит критический характер. Верно, что опыт пребывания в критических ситуациях со временем накапливается, и такие критические “переходы” становятся узнаваемыми и что ответы на них, как свидетельствует исторический опыт, рациональны и системны. Но вот дальше данный подход к рассматриваемому нами переходу практически не применим.

Во-первых, этот подход к переходу от НТР-3 к НТР-4, понимаемому здесь как движение к качественно новому способу производства и образу жизни, для целей «узнавания» и понимания, что делать и как себя вести, здесь неприменим. Мы сейчас имеем дело не просто с очередным, даже глубоким кризисным периодом, а с изменением способа человеческого бытия.

Во-вторых, прошлый опыт, если и применим в интересующем нас переходном периоде, то только именно в случае все время повторяющихся и поэтому «узнаваемых» ситуаций, как бедность, безработица, плохое жилище, холод и голод. Но дело в том, что переход к НТР-4 есть транзит к совершенно новым условиям жизни, с которыми индивид ранее был не знаком, и поэтому он не знает, как с ними справиться.

В-третьих, и это самое главное, течение времени все ускоряется и сжимается. Поэтому новые ситуации возникают столь стремительно, что человек и даже целые сообщества не только не могут к ним адаптироваться, но как-то их воспринять и осмыслить. Индивид живет сегодня и будет жить завтра в среде обитания, состоящей из побочных эффектов уже произошедших перемен. А причины, приведшие к кризисной ситуации, столь сложны, что индивид не может их рационально освоить.

Поэтому методология их изучения как форм целенаправленного и рационального поведения здесь также неприменима. Скорее, речь должна идти о поиске способов адаптации к новым условиям и образу жизни, налагаемых на индивида «сверху», то есть теми, кто создает эту качественно новую среду обитания. «Интернет – это фабрика нашей жизни сегодня», что сравнимо с ролью электричества в индустриальную эпоху, говорит М. Кастельс [Castells, 2004: 1]. И наше общество как раз находится в фазе перехода от первого ко второму.

В-четвертых, этот переход осуществляется в основном «сверху – вниз», то есть от создателей и разработчиков «информационной галактики» к ее участникам и потребителям. Западные коллеги не раз обращали внимание на тот факт, что ведущую роль в этом транзите играют сфера военно-промышленного комплекса (ВПК) и масс-медиа. То же происходит и у нас. Я сравнил количество публикаций по информационным войнам, вышедших в военно-технических и сугубо гражданских изданиях, получилось соотношение ста к одному, максимум к двум.

В-пятых, из этого можно сделать несколько выводов. Мотором развития нового способа производства является, как и ранее, ВПК. Именно ВПК играет роль лидера в междисциплинарных исследованиях и разработках. Посредством открытой печати и массовых дискуссий именно специалисты ВПК выступают в качестве интерпретатора современных информационных структур и процессов (гибридных войн, хакерства и др.). Это означает, что социология и другие общественные науки или следуют в фарватере военно-технической интерпретации перехода к НТР-4, или же вообще не обращают внимания на этот переход как на социальное явление. И именно этот факт является причиной преобладания технократической интерпретации исследуемого нами переходного периода.

В-шестых, мировые СМИ все менее информируют человека о надлежащих образцах поведения в быстро меняющемся мире, а все больше навязывают человеку и массовому сознанию мнения и стереотипы поведения, выгодные то одной, то другой группе глобальных стейкхолдеров. Эти мнения и стереотипы суть не отражение действительности и тем более не ее критическое осмысление, а социально-сконструированная реальность в целях дезинформации вероятного противника и подавления способности к критическому мышлению его лидеров. Самый распространенный способ – это инсценировка (dramatizing) не существующих в реальности событий с целью все более глубокого и последовательного подавления критического мышления людей, их «переселения» в мир мифологизированной реальности. Английский социолог и антрополог польского происхождения Б. Малиновский был прав: «символическое поведение» все более берет верх над реальными поступками. Поэтому восстановление понятия реальности и ее современной динамики, какой бы сложной она ни была, равно как и ее адекватного научного отображения, – актуальные задачи гуманитарных наук.