Переходы

Была я красавицей шестнадцати лет, и меня тут же начали осаждать мужчины. Самые одаренные среди них — честолюбивые мечтатели и махинаторы, профессионалы и любители изменять мироустройство, пожиратели слов и идей — выросли на легендах о наполеоновских приключениях, а в зрелости оказались членами общества, в котором на новаторов смотрели косо. Ностальгия по имперской славе вызвала, в частности, моду на темнокожих красоток. Жениться на мне никто не стремился, однако меня считали идеальной любовницей, общей для всех. Мои поклонники помогли нам с матушкой обосноваться в респектабельном пансионе, оплачивали мои посещения портних, галантерейщиц и сапожников, равно как и уроки пения, актерского мастерства и хороших манер. Во всем я добилась успехов, кроме одного: так и не освоила ни чтение, ни письмо. Эти навыки не перешли из одного тела в другое. Сколько я ни билась, плясавшие на листе бумаги черные значки отказывались замирать, дабы раскрыть мне свое содержание.

Когда через четыре года после приезда в Париж я познакомилась с Шарлем, оба мы находились в расцвете своей славы. Я вела праздно-роскошную жизнь в качестве любовницы Гаспара Турнашона, впоследствии прославившегося под именем Надар в двух разных ипостасях: фотографа и пионера воздухоплавания. Он был одним из самых многогранных и притягательных мужчин, каких мне доводилось знать, решительно не способным довольствоваться одной женщиной. Если не считать этого причудливого порока, был он неизменно обаятелен и почтителен. Впрочем, минуло лишь несколько кратких месяцев, а он уже начал от меня уставать. Готовясь к переменам, я приступила к поискам следующего покровителя.

Я играла в драматической труппе театра, находившегося у ворот Сан-Антуан, сценическое имя себе взяла Берта в часть бедной моей матушки, которая так и не оправилась от переезда и зачахла от тоски. Я играла молодую рабыню в фарсе, — призванный позабавить публику, он забывался сразу после падения занавеса. После спектакля Гаспар пришел ко мне за кулисы, а Шарль грозовой тучей тащился следом. Мы все втроем отправились в таверну на улицу Огней. Говорила я мало, вполуха прислушиваясь к разговору мужчин. Заметила, что Шарль ищет способ произвести на меня впечатление. У него был высокий лоб, слабый подбородок и глаза будто две капли кофе. То немногое, что в нем было красивого, портила ранимость, читавшаяся в глазах и очерке рта. Лицо постоянно складывалось в гримасы, походка отличалась неровностью. Он безудержно тратил деньги на самую что ни на есть добротную одежду: лакированные ботинки, черные брюки, синяя рабочая блуза, как раз вошедшая в моду, белоснежное накрахмаленное белье, красный шейный платок, розовые перчатки и длинное алое боа из шенили — такие любили носить простолюдинки. Надевать шляпу он отказывался, притом что мужчины тогда без шляпы не выходили, темные волосы опускал подлиннее, под носом виднелись усики, на подбородке — редкая борода. Целил он на то, чтобы выглядеть красиво и вызывающе — как и всякий денди, а Шарль был одним из самых изысканных и самых вызывающих денди Парижа.

Я заметила, что он поглядывает на меня с восхищением, слегка переходящим рамки приличия. В конце концов, побеседовав некоторое время с Гаспаром, он спросил, откуда я родом.

— Спрашивать бессмысленно, — заявил Гаспар, — она вам не признается. Никогда ничего не рассказывает о себе.

— Женщина-интрига, — произнес Шарль, и на губах его заиграла улыбка. Луч его взгляда сфокусировался на мне. Я почувствовала это в самом желудке. — Но вы ведь нездешняя, верно? Я это слышу по вашему выговору.

— Да, — согласилась я. — Я нездешняя.

— Так откуда вы? — не отставал он.

Я никогда ни единой душе не рассказывала о том, кто я такая и откуда родом. Пусть лучше строят самые дикие догадки.

— Ну, полно, — увещевал он меня, — зачем такая скрытность? Или, может, хотите, чтобы я сам догадался? Я мастер разгадывать такие загадки. И никогда не ошибаюсь.

— Да что вы! — ответила я, прикидываясь заинтересованной. — Так будьте любезны, попробуйте.

— Поаккуратнее со своими желаниями, — вставил Гаспар. — Шарль у нас немало постранствовал.

— Неужели? — откликнулась я.

— Вот именно, — подтвердил Гаспар, поворачиваясь к Шарлю. — Расскажите ей одну из ваших изумительных историй.

Шарль не слушал. Внимание его полностью сосредоточилось на мне.

— Позвольте угадать.

— Разумеется, — ответила я.

— Но если я угадаю верно, вы должны будете это подтвердить.

Я улыбнулась, кивнула. Он сощурился и некоторое время меня рассматривал.

— У меня несколько вариантов: Аравия, Суматра, Гаити, Пондишери, даже Мексика, если навскидку, хотя для мексиканки у вас волосы слишком волнистые.

— Видал я мексиканок с волнистыми волосами, — вставил Гаспар.

— Такое бывает, — подтвердил Шарль, — но как мне кажется, полностью ни одна догадка не верна. Кажется, я понял, откуда вы родом.

— Ну, говорите, — обронила я.

— Вы с Маврикия.

— Это где?

— Это такой остров у восточного побережья Африки. До последнего времени назывался Иль-де-Франс.