Переходы от античности к феодализму

С другой стороны, если сколько-нибудь длительный возврат к типу общественной формации, характерному для античности, был невозможен, для перехода к развитому феодализму дорога была точно так же перекрыта. Верховный бюрократический аппарат византийской автократии оставался неизменным на протяжении пяти веков после Юстиниана. Централизованный государственный аппарат в Константинополе никогда не утрачивал своего полного административного, финансового и военного суверенитета над имперской территорией. Принцип всеобщего налогообложения не был отменен, хотя на практике после XI века от него отходили все чаще. Таким образом, исчезновения экономических функций позднеантичного государства так и не произошло. Примечательно, что, как и в Римской империи, наследственное рабство продолжало доминировать в производственном секторе государства, а этот сектор, в свою очередь, пользовался монополистическими привилегиями, которые придали ему центральное значение и для экспортной торговли Византии, и для закупок. [424] Особенно тесная связь между рабовладельческим способом производства и имперской государственной надстройкой, которая была отличительной особенностью античности, сохранилась вплоть до последних веков существования Византии. Кроме того, труд рабов в частном секторе экономики также не был незначительным; рабы не только продолжали выполнять для богатых бо́льшую часть работы по дому, но и вплоть до XII века использовались в крупных имениях. Хотя установление точной доли рабов в сельском хозяйстве Византийской империи сегодня не представляется возможным, все же можно предположить, что структурное воздействие рабства на отношения в деревне не было незначительным – относительно низкий уровень трудовых повинностей зависимых арендаторов paroikoi на всем протяжении поздневизантийской истории и относительно большие масштабы господских хозяйств, возможно, объясняются использованием классом магнатов в деревне труда рабов, даже если его применение и было ограниченно такими имениями. [425] Таким образом, могущественная имперская бюрократия и остаточное рабовладельческое хозяйство постоянно блокировали стихийные тенденции классовой поляризации в деревне, связанные с феодальной эксплуатацией земли и сеньоральным сепаратизмом. Кроме того, те же причины исключали развитие в городах средневекового коммунализма. Муниципальная автономия городов, которые некогда составляли клеточную основу ранней Римской империи, ко времени падения Западной империи уже переживала длительный упадок, хотя на Востоке все еще в какой-то мере оставалась реальностью. Но введение византийской системы thema привело к политическому ослаблению городов, а давление столицы и двора постепенно душили в них гражданскую жизнь. В конце концов, все остатки муниципальной автономии были формально отменены указом Льва VI, который просто завершил длительный исторический процесс. [426] На этом фоне византийские города, утратив античные привилегии, так и не смогли завоевать для себя в имперской системе новые феодальные формы свободы. В жесткой структуре автократического государства не появилось никаких муниципальных свобод.