Переходы от античности к феодализму

Обычное решение одновременно было и очень похоже на ранние римские практики, хорошо знакомые германским солдатам, и предполагало серьезный разрыв с племенным прошлым и переход от него к крайне дифференцированному социальному будущему. Вестготы, бургунды и отсготы навязали местным римским землевладельцам режим hospitalitas. Основанный на старой имперской системе расквартирования войск, в которой участвовали многие германские наемники, она, в конечном счете, предоставляла варварским «гостям» в Бургундии и Аквитании 2/3 пахотных земель крупных имений; а в Италии, общая площадь которой позволяла выделять им меньшую долю отдельных вилл, и где неразделенные имения платили специальный налог для более равномерного распределения бремени, – 1/3. Бургундские hospes также получали 1/3 римских рабов и 1/2 лесных угодий. [161] В Испании вестготы позднее получили в каждом имении 1/3 земель, находящихся в непосредственном хозяйстве собственников и 2/3 арендуемых земель. Только в Северной Африке вандалы просто экспроприировали значительную часть местной знати и церкви без каких-либо компромиссов или уступок – решение, за которое им, в конечном итоге, пришлось дорого заплатить. Распределение земель при системе «гостеприимства», вероятно, не так уж сильно сказалось на структуре местного римского общества: учитывая незначительную численность варварских завоевателей, sortes – или отводившиеся им доли – всегда распределялись лишь на какой-то части территорий, находившихся под их правлением. Обычно из страха распыления после оккупации военных сил происходила их еще большая территориальная концентрация – компактные поселения остготов в долине По были типичным явлением. Нет никаких свидетельств того, что раздел крупных состояний встречал жесткое сопротивление со стороны латинских собственников. С другой стороны, его влияние на германские сообщества не могло быть незначительным. Дело в том, что sortes не предоставлялись прибывавшим германским воинам в целом. Напротив, все сохранившиеся договоренности между римлянами и варварами о разделе земли касались только двух человек – провинциального землевладельца и какого-то одного германского партнера; хотя позднее sortes обрабатывались многими германцами. Поэтому, скорее всего, земли присваивались клановыми оптиматами, а затем заселялись рядовыми соплеменниками, становившимися их арендаторами или, возможно, небогатыми мелкими землевладельцами. [162] Первые внезапно стали равными провинциальной аристократии, а последние прямо или косвенно попали в экономическую зависимость от них. Этот процесс, лишь косвенно прослеживаемый по документам той эпохи, несомненно, смягчался свежими воспоминаниями о лесном равенстве и всем характером вооруженного сообщества захватчиков, что гарантировало рядовому воину его свободное состояние. Первоначально sortes не были полной или наследственной собственностью, и простые солдаты, которые возделывали их, сохраняли большую часть своих обычных прав. Но логика системы была очевидна – в течение примерно одного поколения германская аристократия закрепилась на земле, приобретя зависимых крестьян, а в некоторых случаях и этнических рабов. [163] Как только ранее скитавшиеся племенные союзы территориально закрепились в бывших имперских границах, началась быстрая классовая стратификация.

Политическое развитие германских народов после нашествий подтверждало и отражало эти экономические изменения. Формирование государства, а вместе с ним и принудительной центральной власти над сообществом свободных воинов, было теперь неизбежно. В ряде случаев этот переход сопровождался продолжительными и мучительными внутренними конвульсиями; политическая эволюция вестготов в ходе их скитания по Европе от Адрианополя до Тулузы с 375 по 417 год представляет собой последовательность ярких эпизодов, когда авторитарная царская власть над племенными воинами – активно насаждавшаяся и развивавшаяся под римским влиянием – постепенно закреплялась, и к прибытию во временное пристанище в Аквитании в границах бывшей империи уже сложилось полностью институционализированное династическое государство. [164]