Переходы от античности к феодализму

Так и экономическими, и политическими средствами – благодаря торговому обмену и дипломатическому вмешательству – римское давление ускорило социальную дифференциацию и распад общинных способов производства в германских лесах. Народы, наиболее тесно контактировавшие с империей, неизбежно вырабатывали и наиболее «передовые» социально-экономические структуры, все дальше отходя от традиционного племенного образа жизни. Алеманны в Шварцвальде и, прежде всего, маркоманны и квады в Богемии имели виллы, устроенные по римскому образцу, с имениями, обрабатывавшимися трудом пленных рабов. Более того, маркоманны подчинили другие германские народы и создали ко II веку в области центрального Дуная организованное государство с королевским правлением. Их империя вскоре была разрушена, но это было предвозвестие грядущего. Полтора века спустя – в начале IV века – вестготы, которые заняли Дакию после того, как Аврелиан вывел из нее свои легионы, переживали ровно те же социальные процессы. Их сельскохозяйственная техника была более развита, и в основном они были крестьянами, выращивавшими зерновые культуры, занимавшимися деревенскими ремеслами (с использованием гончарного круга) и имевшими элементарный алфавит. Вестготская экономика в этой некогда римской провинции с сохранившимися городами и укреплениями теперь настолько сильно зависела от торговли через Дунай, что римляне могли успешно использовать в качестве основной военной меры против них торговую блокаду. Общее собрание воинов полностью исчезло. Союзный совет оптиматов осуществлял центральную политическую власть над покорными деревнями. Оптиматы были классом собственников, которые имели земли, дружины и рабов и были четко отделены от остального народа. [157] И чем дольше существовала римская имперская система, тем больше своим влиянием и примером она способствовала появлению у германских племен на своих границах все большей социальной дифференциации и все более высокого уровня политической и военной организации. Последовательный рост варварского давления на империю с эпохи Марка Аврелия и далее, таким образом, не был для нее случайным ударом судьбы – он был прежде всего структурным следствием ее собственного существования и успеха. Медленные изменения, вызванные в ее внешнем окружении подражанием и вмешательством, постепенно накапливались, и пограничные германские области становились все опаснее по мере того, как римская цивилизация постепенно меняла их.