Перехват

Я возвращаюсь домой, заставляя себя не думать о щеках Стефани, залитых румянцем, но это чертовски сложно. Она выглядела такой крошечной рядом со мной, но такой рассерженной, когда поняла в чем я ее обвиняю. Глаза наполнились яростью, но ее щеки, покрытые веснушками, выдавили истинные чувства. Мелкая все еще была собой, хоть и стала значительно старше и привлекательней. Нескладная, рыжая девчонка успела вырасти в красивую молодую девушку. Черт, какой же Эван все-таки придурок, что так бездарно просрал ее.

Я захожу в дом и закрываю дверь, но буквально через несколько секунд на пороге возникает Эван. Мое первое желание – схватить его за грудки и от души приложить об дверной косяк, но мама вряд ли одобрит это, как, впрочем, и порчу свеженького ремонта, поэтому я лишь сжимаю ладони в кулаки и делаю широкий шаг по направлению к брату.

– Ты где был?

Мой голос звенит от с трудом сдерживаемой ярости, но Эвану плевать на это. Он выглядит так, словно ночью спал прямо в одежде и вероятно не очень долго, но при этом с лица моего брата не сходит надменное выражение. Меня охватывает раздражение, и я начинаю жалеть, что не довел начатое до конца на парковка перед стадионом. Эван высокомерно смотрит на меня, хотя выглядит брат довольно паршиво.

– И что у тебя за видок? – добавляю я, оглядывая его с ног до головы.

– Тебя это не касается, Роб, – цедит Эван, намерено выводя меня из себя. – По закону штата Массачусетс я уже совершеннолетний и могу делать все, что мне заблагорассудится.

– Свали из родительского дома и делай, – прищуриваюсь я. – Пока ты живешь с родителями, тебе стоит научиться уважать их.

Эван усмехается и склоняет голову набок.

– А не то что?

Неожиданно он дергается в мою сторону, а я машинально отпихиваю его. От силы моего толчка Эван влетает спиной в дверь, и в этот момент из кухни выходит мама.

– Роберт! – восклицает она таким тоном, словно я размазал ее любимого сыночка по двери. Мне конечно, чертовски хочется сделать это, но я же не делаю… – Эван, где ты был, мы с отцом волновались! – не дожидаясь моего ответа, переключается мама на моего брата.

Она бросается к Эвану, едва не заламывая руки. Это выглядело было мило, не будь так смешно и неуместно. Эван и правда взрослый парень и прекрасно понимает что и для чего делает. А еще он настоящий засранец, который специально выводит из себя собственную мать. Жаль, только до нее это никак не дойдет. Подавив вздох, я оборачиваюсь и замечаю отца, который стоит в дверях кухни. В его взгляде читается понимание той комедии, что разыгрывает перед нами Эван, но он не вмешивается. Отец слишком сильно любит нашу мать, чтобы разбить ее розовые очки правдой об их младшем сыне.

– Где ты его нашел? – спрашивает меня отец, стоит мне оказаться рядом с ним.

– Я тут не причем. Он сам вернулся, – мотаю я головой. – Я был у Стефани, думал, Эван там, но как видишь – ошибся.

– Стефани хорошая девушка, она не стала бы обманывать твою мать, – улыбается отец.

Я согласно киваю и не говорю ему о чем думал, когда ехал к Стефани – Эван мог заставить свою девушку солгать. С него станется пойти на такое. Перед глазами тут же появляется рассерженное личико Стефани, и я усмехаюсь. А она оказалась с коготками.

Отец молча опускает мне ладонь на плечо и выразительно смотрит на меня. Мы всегда с ним отлично понимали друг друга, но чем старше я становлюсь, тем сложнее нам стало подбирать слова, так что теперь мы стараемся обходиться без них. Я не знаю связано ли это со смертью Энжи, но стараюсь не думать об этом. Мне не хочется, чтобы ее смерть встала между мной и моими родными.

Я вижу, что отец хочет что-то сказать и поспешно отхожу от него. Еще одного вопроса “Как ты, Роб”, я просто не выдержу. Вместо этого я бросаю взгляд на маму и Эвана, которые так и стоят возле двери, а затем, как бы между прочим, произношу:

– Кстати, пап… Утром звонил наш клубный риэлтор. Сказал, что у него есть отличный вариант.

– Далеко? – односложно спрашивает отец.

– Возле ТД-гарден, – в тон ему отвечаю я.

– Мать хотела бы, чтобы ты остался.

В словах отца нет осуждения, голая констатация фактов, но все равно неприятное чувство начинает скрестись где-то в районе груди. Мы слишком редко виделись за последние пять лет, и родители вправе были рассчитывать на то, что я останусь в семейном доме. Особенно после трагедии, которую мы пережили все вместе. Но я не могу. Их забота и правда однажды может просто задушить меня. Тем более, им есть, о ком позаботиться кроме меня, и этот “кто-то” нуждается в ней гораздо больше, чем я.

Я снова оборачиваюсь на Эвана и маму и ловлю взгляд брата, направленный на меня. Он полон ненависти, причины которой мне не ясны, но обиды Эвана не мои проблемы. И не мне с ними разбираться. Будь моя воля, я бы давно отправил Эвана к психотерапевту.

– Не думаю, что это хорошая идея, пап, – снисходительно произношу я.

Отец поджимает губы, но больше не возражает. Он знает, что я прав, а еще знает, что если я что-то решил, убедить меня передумать может разве что гребаный армагеддон.