Перехватчик SP-0099. Амазонки Кастиса. Книга первая

– Высокородная не лишала жрицу свободы. Страж храма согласен с Аэрлой. Но как быть с другим прегрешением? Более тяжким. Высокородная нарушила ритуал сердца. Она подарила тело стражу замка, а ее сердце в день свадьбы было подарено Отэу. Тело следует за сердцем. Таков сердечный ритуал высокородных. Тело простолюдинки может принадлежать кому угодно, но тело высокородной нет. Ее тело дарится владетелю ее сердца.

– Аэрла невиновна. Эрден Отэу поил ее «свадебным вином эрденов» много и часто, и ее тело теперь желает принадлежать всем и не слушает ее сердца. Неспроста Нэк Всевидящий дозволяет пить высокородной «свадебное вино эрденов» между Большими дождями только один раз.

– Отэу поил Аэрлу «свадебным вином» изо дня в день?

– Так, страж храма. Он нарушил ритуал.

– А жрица отравлена? Приказывал ли Туиру эрден Отэу и ее поить «свадебным вином»?

– Высокородная не знает. Но это могло быть.

– Тело жрицы уже не принадлежит Триединому Нэку?

– Жрицу привезли только вчера, и, она не могла выпить больше одного или двух кувшинов. Она сможет противиться искушению. Аэрле уже ничто не поможет и, когда она покинет мир живых, то отправится на вечные страдания в Пустыню Хокто.

– Страж храма не может очистить тело, но он может очистить имя. Аэрла сохранит имя и уйдет в Страну Теней, а не в Пустыню Хокто.

– Сделай так, страж храма. Аэрла не боится смерти, Аэрла боится позора.

Корин, помолчав, вытащил меч из ножен.

– Стань на колени, высокородная.

Аэрла сбросила с себя одеяло и опустилась на пол.

– Нэк Триединый, страж храма Оэр, взывает к Богу богов!

Корин читал молитву, приложив ко лбу лезвие меча. Голова Аэрлы склонялась все ниже и ниже.

– Проси о милости Всемогущего, высокородная, – сказал Корин, закончив молиться.

Он зашел к Аэрле со спины и, собрав ее распущенные волосы в кулак, отрезал их мечом. Кастисианка всхлипнула.

Корин сбросил с золотого подноса желто-красные плоды сэнгэ. Положив на него отрезанные волосы, он поставил поднос перед Аэрлой.

– Проси о милости. Проси сердцем, – сказал Корин и, поднеся к отрезанным волосам кастисианки светильник, поджег их.

Аэрла заплакала.

– Нэк Всемогущий… Нэк Всемогущий, – доносилось сквозь рыдания.

Когда отрезанные волосы полностью сгорели, Корин приказал красавице:

– Вытяни перед собой руки, высокородная!

Аэрла, не поднимая головы, медленно протянула вперед обе руки. Корин наклонился и один за другим отрезал оба мизинца эрды. Та даже не вздрогнула, лишь глухо замычала. Кровь из ран закапала на поднос.

– Аэрла готова предстать перед Нэком Триединым и выслушать его приговор?

– Так, страж храма. Да простит Всемогущий запятнавшую имя.

Корин взмахнул мечом, и голова Аэрлы со стуком упала на золотой поднос. Обезглавленное тело кастисианки свалилось на бок.

Сержант расстелил на полу другое одеяло, чистое, и положил на него тело и голову Аэрлы. Потом, прочитав короткую заупокойную молитву, завязал одеяло узлом.

В спальню, держа наготове кинжал и прижимая к себе левой рукой два меча в ножнах, вошла Николь. На шее у нее появилось кольцо Нэка, но ни одной пары пальцев на нем уже не висело.

– Нашла в подвале и наше оружие, и кольцо Нэка. И переметные сумки наши там же лежат. – Девушка втянула носом воздух. – Чем здесь пахнет? Как будто волосы жгли. – Она покрутила головой по сторонам. – А где высокородная?

– Аэрла ушла в мир теней.

Взгляд девушки уперся в лежавший на полу узел. Снизу на одеяле проступили кровавые пятна.

– Она сама или…

– Оэр сделал. Ритуал был соблюден.

– Зачем? Ну, зачем?!

Николь мотнула головой из стороны в сторону.

– Кор, наверное, я так не смогу, – сказала она по-английски.

– Вернемся, тогда обо всем и поговорим. Пальцы всех убитых воинов повесь на кольцо. Для авторитета. Пальцы Аэрлы нужно зарыть. Оэр обещал, что ее имя не будет опозорено.

– В подвале я нашла семь армейских бластеров.

– Что?

– Семь бластеров с полной зарядкой.

– Оружие утопим в озере. С собой его тащить нельзя. Потом с борта за бластерами можно будет робота-чистильщика послать. Думаю, за час он уложится. В подобных случаях его разрешено использовать без ограничений. Трупы Коновальца и Аэрлы тоже утопим. Чистильщику под водой потом будет проще разложить лейтенанта и кастисианку на молекулы.

– А зачем нам Аэрлу топить?

– Я провел ритуал очищения имени. После него видеть ее труп никто не должен. Ты же помнишь местные законы?

– Разумеется, помню, но…

– Отставить возражения. Это их мир. Мы здесь гости, притом незваные. Проводим беседу с «недостойными имени» и возвращаемся в замок Отэу.

– И что будем делать с нашим беглецом? Наблюдаем или пакуем?

Не ответив на вопрос, Корин взял с кресла верхнюю рубаху Туира-Коновальца и натянул ее на себя. Рубаха была сержанту явно маловата, и он для удобства оторвал у нее рукава.

– А сапоги должны быть мне впору. У нас с лейтенантом размер ноги одинаковый, насколько помню. Дай-ка кинжал эрды. Наверное, он острый как бритва. Портянки нужно сделать. Или, как здесь говорят, обертки. Шикарные у меня будут обертки. Как у эрдена.