Перекидной календарь памяти (СИ)

Наверное, здорово быть обычным студентом Хогвартса, для которого единственной ответственной задачей является учеба, а все неприятности ограничиваются взысканием за несделанное домашнее задание или хулиганскую выходку. Гарри Поттеру такое казалось недоступным: то ли в силу его характера, то ли по прихоти судьбы. Не то чтобы он был особенным волшебником, но жизнь постоянно подбрасывала ему испытания, порой далекие от понятий приятного и занимательного. Гарри, сколько себя помнил, считал, что он взрослый. Да и как иначе? Ведь стоило ему научиться ходить и разговаривать, как тетя Петунья, у которой он проживал, принялась приобщать его к полезному труду на благо семьи. А это значило, что Гарри в меру своих силенок выполнял работу взрослых – боролся с сорняками на грядках с цветами, следил за чистотой в доме, а когда достаточно подрос, ему доверили даже приготовление завтрака. И уж никак нельзя было назвать ребенком того, кто в одиннадцать лет обратил в прах преподавателя с вселившимся в того злым колдуном, а в двенадцать сразил мечом настоящего василиска, одна голова которого была размером как старый Форд дяди Вернона. Так Гарри думал до того, как ему пришлось отправиться на дополнительные занятия к профессору Снейпу.

***

Лето перед пятым курсом выдалось неспокойным. Сначала по ночам Гарри часто одолевали кошмары – он раз за разом видел, как замертво падал Седрик Диггори, сраженный зеленым лучом проклятия. Постепенно сны изменились, они наполнились клубившейся тьмой, прятавшей в своих тенях что-то жуткое и пугавшее до дрожи, Гарри от страха кричал во сне и просыпался с бешено колотившимся сердцем. Скорее всего, из-за хронического недосыпания целыми днями болела голова. Немного отвлекали книги, которые он пристрастился читать еще год назад – это позволяло на время забыться, погрузившись в вымышленный мир, где герои были смелыми и удачливыми, а зло всегда оказывалось наказанным. Но потом в Литтл Уингинг наведались дементоры, и Гарри, несмотря на запрет для несовершеннолетних, был вынужден применить колдовство, чтобы отогнать их от себя и от кузена. У Поттера сложилось очень нехорошее впечатление о законах магического мира, которые заставляли юного волшебника выбирать между вероятностью немедленной смерти, как в его конкретном случае, и заключением в Азкабан за несанкционированное использование колдовства.

После встречи с дементорами Гарри начал чувствовать себя еще хуже – головные боли порой сводили с ума, вынуждая искать уединения, чтобы можно было ни перед кем не притворяться, что с ним все в порядке. Пока он жил у Дурслей, имелся доступ к домашней аптечке, и позаимствованные оттуда таблетки помогали бороться с приступами, но, оказавшись в магическом мире, Гарри потерял и этот шанс хотя бы частично усмирять донимавшую его муку. Миссис Уизли, услышав просьбу дать зелье, только покачала головой и, заботливо улыбаясь, сказала, что лучшее лекарство для подростков в таком случае – это прогулка на свежем воздухе с друзьями. Беспокоить ее во второй раз Гарри не решился.

Приехав в Хогвартс, Поттер обратился к мадам Помфри, пожаловавшись на расстройство сна, но вдаваться в подробности своих кошмаров не стал. Та внимательно его выслушала и тщательно продиагностировала чарами, после чего заявила, что не обнаружила ни малейших отклонений в его здоровье и не видит причин для тревоги. Однако, ссылаясь на возможные последствия пережитого ранее стресса, зелье сна без сновидений она дала, строго-настрого приказав пить его не чаще раза в неделю, чтобы не вызвать неприятных побочных действий. Гарри, конечно же, к ее рекомендациям не прислушался, потому что больше пары бессонных ночей подряд не выдерживал – друзья сразу замечали его отстраненность и доставали вопросами, почему он всех избегает. Снадобья хватило ненадолго, и уже к октябрю Гарри, научившийся профессионально ставить чары тишины вокруг своей постели, проводил почти половину ночей за книгами, тайком взятыми в библиотеке, прячась за плотно задернутым пологом кровати. Как ни странно, чтение по-прежнему спасало его от головной боли, но, к сожалению, не могло заменить сна.

У Гарри начал портиться характер – он стал нервным, дерганным, резко реагировал на любые поползновения выяснить у него мотивы его озлобленности на весь мир, все чаще срывал свое недовольство на сокурсниках. С новым преподавателем по ЗОТИ профессором Амбридж он находился в состоянии непримиримой конфронтации, откровенно игнорируя ее замечания и дерзко отвечая на все попытки его урезонить. Поттер знал причину своего дурного настроения, но полагал, что исчерпал все возможности, чтобы что-то изменить – гордость и опасения прослыть «психом» не позволяли ему жаловаться на кошмары и на чуть ли не постоянную головную боль, которая то немного затихала, давая вздохнуть посвободнее, то снова накатывала жгучей волной, вынуждая страдать с удвоенной силой.