Перекидной календарь памяти (СИ)

Зная, что Снейп слов на ветер не бросал, Поттер начал тщательно следить за своими действиями, чтобы не провоцировать его недовольства. На дополнительных занятиях все было по-прежнему – у Гарри в лучшем случае получалось отбить одну из десяти прямых атак на свое сознание. Зато по ночам он спал теперь гораздо спокойнее, и видения почти перестали его одолевать. Хотя иногда все же прорывались смутные обрывки каких-то событий с участием Пожирателей Смерти, но они не заставляли вскакивать с криками ужаса и воспринимались как плохие сны, навеянные нарастающей общей нервозностью, вызванной участившимися нападениями на семьи волшебников.

Гарри, заметив, что Джинни Уизли выказывает ему симпатию, попытался ответить ей взаимностью. Наверное, назвать их парочкой было бы преувеличением, но окружающие все же расценивали их именно в таком качестве. С Джинни было приятно, болтая обо всем, прогуливаться у Черного озера или вместе сидеть в библиотеке за домашним заданием, но мечтать о чем-либо большем в их отношениях Поттеру не хотелось. Однако компания Джинни отлично отвлекала от мыслей о Снейпе, который, чем дальше, тем становился все невыносимее, плюясь ядом по всякому поводу, к тому же, похоже, доставалось не только студентам, но и коллегам-преподавателям. Гарри не мог разобраться, что вызывало у того подобное состояние, хотя и догадывался – в воздухе просто-таки витало напряженное предчувствие чего-то опасного и ужасного.

***

День, когда Дамблдор взял его с собой на поиск очередного крестража Волдеморта, впился в память Поттера тысячами острых колючек, от которых, по-видимому, ему никогда не удастся избавиться. Дав директору опрометчивый обет выполнить любой приказ, позже Гарри очень об этом пожалел. Дамблдор заявил, что нет иного способа завладеть крестражем, лежавшим на дне чаши, заполненной волшебным зельем, как споить эту отраву ему. Гарри умирал столько раз, сколько ковшей яда собственноручно влил в рот корчившегося от страшных мук старика. Поттер считал, что ему было бы гораздо проще самому выхлебать тот яд, чем сознательно травить им другого человека, к тому же того, кого столько лет уважал, а теперь дико возненавидел за то, что он заставил его сделать. Гарри казалось, что в тот день он по велению Дамблдора потрепал свою душу не меньше, чем Том Риддл, создавая крестражи. Ему было намного хуже от осознания того, что он творил, чем тогда, когда он едва не убил Драко Малфоя, потому что в этот раз он методично капля за каплей вливал жидкую смерть в рот Дамблдора. Гарри чувствовал себя палачом, пытавшим жертву. Подчинившись требованию директора, он стал тем, кто ничуть не лучше Пожирателей Смерти – такие мысли вертелись в голове Гарри, когда он, глотая слезы жалости, разочарования и, что уж там скрывать, ужаса от собственных действий, исполнял свое клятвенное обещание не перечить и выполнить все, что прикажут.

В ту ночь в Хогвартс с умирающим Дамблдором на руках возвратился совершенно другой Поттер. Его привычный мир разлетелся на осколки, как разбитое зеркало, и никакое Репаро не в силах было вернуть прежний порядок вещей. Душа Гарри корчилась от мук ненависти к себе самому, к директору и к судьбе, которая подбросила ему такое жуткое испытание. Он не купился на обманчивые слова, что все поправимо, и был твердо уверен, что Дамблдору осталось жить совсем недолго. Возможно, поэтому обнаружить в небе над школой Черную метку Пожирателей оказалось не так уж и страшно.

Поттер позже много раз задавался вопросом – почему Дамблдор заставил помочь ему добраться на метле именно на Астрономическую башню? Почему не прямо к нему в кабинет или не на балкон Больничного крыла? Почему не к входу, откуда было гораздо ближе к подземельям, чтобы позвать Снейпа, как настаивал директор, когда Гарри предложил ему показаться колдомедикам в больнице Святого Мунго? Напрашивался единственный вывод – Дамблдор желал умереть там, откуда виден весь Хогвартс.

Как только они очутились на месте, Дамблдор потребовал, чтобы Гарри набросил на себя мантию-невидимку. Спорить с еле державшимся на ногах стариком не хотелось, и требование было выполнено. В тот же миг Поттеру вдруг вспомнилось, что директор перед их походом за крестражем особо предупредил, что необходимо обязательно взять с собой этот артефакт. Не успел он поразиться проницательности Дамблдора, как тот заклинанием обездвижил его, снова предавая доверие и распоряжаясь судьбой Гарри по собственному усмотрению, не оставляя даже ничтожного шанса на своеволие.