Перекличка мертвых

Ребуса разбудил дневной свет, и до него сразу дошло, что вчера вечером он не задернул шторы. По телевизору шел утренний выпуск новостей. Обсуждался концерт в Гайд-парке [3]как главное событие дня. Выступали организаторы. Ни единого упоминания об Эдинбурге. Ребус вырубил телевизор и пошел в спальню. Сбросил одежду, в которой ходил накануне, натянул футболку и легкие твидовые брюки. Плеснув на лицо несколько пригоршней воды и осмотрев себя в зеркале, понял, что этого недостаточно. Сунув в карман ключи и телефон, который он с вечера поставил на зарядку — значит, накануне не так уж сильно и набрался, — Ребус вышел из дома. Спустившись на два лестничных пролета, он оказался у двери на улицу. Район Марчмонт, где он жил, был облюбован студентами и благодаря этому летом в нем наступала тишина. В конце каждого июня Ребус наблюдал за тем, как студенты разъезжаются, как грузят пожитки в свои или родительские машины, заталкивая одеяла в щели между коробками. Окончание экзаменов отмечалось бурными вечеринками, после которых Ребусу уже дважды пришлось снимать конусы, ограничивающие место парковки, с крыши своей машины. Набрав полную грудь еще не прогревшегося утреннего воздуха, он направился в сторону Марчмонт-роуд к только что открывшемуся газетному киоску. Мимо проплыли два автобуса. Ребус подумал, что они, наверно, сбились с дороги, но вскоре понял, как и почему они здесь оказались. Вот и уши его уловили стук молотков, звук налаживаемых микрофонов. Он протянул деньги продавцу и открыл бутылочку «Айрн-брю». Разом осушил ее — прекрасно! Купил еще кое-что и, жуя на ходу банан, направился в конец Марчмонт-роуд, туда, где она выходит на Медоуз — Луга. Несколько веков назад там действительно простирались луга, а сам Марчмонт был не чем иным, как фермой, стоящей посреди полей. Сейчас на Медоуз играли в футбол и крикет, по утрам совершали пробежки, устраивали пикники. Но не сегодня.

Мелвилл-драйв, где заранее была выставлена охрана, превратилась в важную транспортную артерию, ведущую на стоянку автобусов. Автобусы были из Дерби, Мэкклсфилда и Гулля, Суонси и Рипона, Карлайла и Эппинга. Из них выходили люди, одетые в белое. В белое: Ребус припомнил, что всех просили быть в одежде одного цвета. Это нужно было для того, чтобы движущаяся по городу маршевая колонна выглядела как широкая живая лента. Он бросил взгляд на свою одежду — брюки желто-коричневые, футболка — бледно-голубая.

Ну и слава богу.

Среди демонстрантов было много пожилых, явно нездоровых и немощных. Но на запястьях у всех красовались опознавательные браслеты, а на футболках — слоганы и призывы. Некоторые держали в руках самодельные транспаранты. Лица светились радостью. В некотором отдалении стояли воздвигнутые ранее раскидистые шатры. Один за другим подъезжали фургоны, из которых оголодавшим в дороге людям предлагали чипсы и вегетарианские бургеры. Воздвигались помосты. Откуда-то появились краны, с помощью которых с подошедших трейлеров начали сгружать массивные деревянные конструкции. Не более секунды понадобилось Ребусу, чтобы мысленно сложить деревянные элементы в единое целое: ОСТАВИМ БЕДНОСТЬ В ПРОШЛОМ. Там и сям мелькали полицейские в форме, но никого из них Ребус не знал: очевидно, не местные. Он посмотрел на часы. Было самое начало десятого, то есть еще почти три часа до «старта». На небе почти ни облачка. Водитель, сидевший за рулем полицейского фургона, решил срезать путь и проехал по тротуару, заставив Ребуса поспешно попятиться на траву. Ребус бросил на водителя злобный взгляд, тот ответил тем же. Стекло боковой дверцы опустилось.

— В чем проблемы, дедуля?

Ребус вскинул вверх два пальца, давая водителю знак остановиться. Почему бы им немного не побеседовать, доставив удовольствие друг другу. Но у сидевших в фургоне были другие соображения: они покатили дальше. Ребус доел банан и хотел уже бросить кожуру на землю, но вовремя сообразил, что полицейские тут же призовут его к порядку. Немного подумав, он направился к урне.

— Возьмите, — обратилась к Ребусу молодая женщина, протягивая ему пакет.

Ребус заглянул внутрь; пара стикеров и футболка с выведенным на груди призывом «Поможем пожилым».

— Да на кой мне все это? — недовольно буркнул он.

Она отступила, пытаясь удержать на лице остатки улыбки.

Ребус пошел прочь, открывая на ходу запасную бутылочку «Айрн-брю». В голове немного посветлело, но спина была мокрой от пота. Какие-то смутные воспоминания просились и наконец вырвались из глубин его памяти: они с Микки на Бернтислендской ярмарке, куда ежегодно вывозили учеников воскресной школы. Их везли на автобусах, из окон которых свисали и вились по ветру разноцветные ленты. Целая вереница автобусов ждала их, пока они завтракали на траве и гоняли наперегонки — Микки с высокого старта всегда приходил первым, поэтому Ребус прекратил попытки выиграть забег, и единственным успешным оружием против брата-подростка оставалась хорошо развитая мускулатура. Еду привозили в белых картонных коробках: сэндвичи с джемом, торт с глазурью, ну, и крутые яйца.