Перекличка мертвых

Между смертью Микки и кремацией прошло чуть больше недели. А у Бена Уэбстера? Не прошло и полных пяти дней. Можно ли счесть неподобающей такую поспешность? Чье это решение — Стейси или еще чье-то?

Выйдя на парковочную площадку, Ребус закурил и простоял в задумчивости более пяти минут. Потом открыл водительскую дверцу и сел в машину.

Ты можешь увидеть меня без прикрас?…

— О да, — проговорил он себе под нос, поворачивая ключ зажигания.

Суматоха в Охтерардере.

Циркулировали упорные слухи, что вот-вот прибудет вертолет с Джорджем Бушем. Шивон посмотрела на часы. Она точно знала, что самолет Буша приземлится в Престуике только после полудня. Толпа встречала каждый приближающийся вертолет гиканьем и улюлюканьем. Демонстранты запрудили дороги, перли через поля, через сады, перелезали через заборы и изгороди. У всех была одна цель: добраться до ограждения. Пробраться за ограждение. Они сочли бы это настоящей победой, хотя оттуда до отеля оставалось еще добрых полмили. Однако на территорию поместья они все же ступили бы. Значит, полиция была бы посрамлена.

Кругом звучала испанская и немецкая речь, слышался американский акцент. Между тем Сантал как сквозь землю провалилась

Оказавшись снова на главной улице Охтерардера, Шивон узнала самую свежую новость: автобусам с протестующими запрещен выезд из Эдинбурга.

— Поэтому они устроили марш прямо там, — возбужденно тараторил кто-то. — Этим бандюгам придется несладко.

Шивон не поверила. И все-таки попыталась дозвониться родителям на мобильный. Ответил отец: он сказал, что они сидят в автобусе уже несколько часов и неизвестно, что будет дальше.

— Дайте мне слово, что вы не будете участвовать ни в каком марше, — стала молить Шивон.

— Даем, — буркнул отец.

И передал телефон жене, чтобы Шивон могла услышать и ее обещание. Поговорив с родителями, она вдруг поняла, что поступила донельзя глупо. Зачем же она приехала сюда, когда надо было остаться с родителями? Марш привлечет много полицейских. Возможно, мать узнает среди них того, кто ее ударил, а может, какие-нибудь детали вызовут в памяти столь необходимые Шивон подробности.

Тихо выругавшись, она обернулась и нос к носу столкнулась с той, кого искала.

— Сантал, — окликнула Шивон.

Сантал опустила камеру.

— Что ты здесь делаешь? — воскликнула она.

— Удивлена?

— Честно говоря, немного. А твои родители…

— Застряли в Эдинбурге. А ты уже, смотрю, больше не шепелявишь.

— Что?

— В понедельник на Принсез-стрит, — продолжала Шивон. — ты не расставалась с камерой. И что интересно, совершенно не снимала копов. В чем дело?

— Не пойму, к чему ты клонишь.

Сантал вертела головой, словно опасаясь, что их разговор услышат.

— Ты не захотела показать мне ни один из своих снимков потому, что они могут мне кое о чем рассказать.

— И о чем же? — В голосе не слышалось ни испуга, ни раздражения — одно любопытство.

— Они могли бы рассказать мне о том, что интересуют тебя только твои дружки-бузотеры, а не стражи порядка.

— И что?

— А то, что мне захотелось понять, почему бы это. Странно, что я сразу не догадалась. Ведь были сигналы… В лагере в Ниддри, а потом в Стерлинге. — Шивон наклонилась к уху Сантал. — Ты внедренный коп, — шепотом произнесла она и отстранилась, чтобы полюбоваться ошарашенным лицом молодой женщины. — Эти сережки и пирсинговые колечки… ведь все это бутафория? — продолжала Шивон. — Смываемые татуировки и… — бросив взгляд на ее всклокоченные волосы, она закончила: — искусно сделанный парик. Не понимаю, зачем тебе понадобилось шепелявить? Может, это помогало тебе войти в роль? Ну так как, я права?

Сантал молча закатила глаза. Зазвонил мобильник, она полезла в карман и вытащила сразу два телефона. Дисплей на одном был освещен. Внимательно посмотрев на него, Сантал бросила взгляд поверх плеча Шивон.

— Вся компания в сборе, — проговорила она.

Шивон была озадачена. Может, это старинный трюк, многократно описанный в книгах. И все-таки она обернулась.

В нескольких метрах от них стоял Джон Ребус, держа в одной руке мобильный, а во второй что-то похожее на визитную карточку.

— Я не силен в этикете, — сказал он, подходя. — Если я курю то, что на сто процентов состоит из табака, это ведь не превращает меня в раба империи зла? — Он достал пачку сигарет.

— Сантал внедрёнка, — сообщила ему Шивон.

— Здесь не самое подходящее место для того, чтобы кричать об этом, — прошипела Сантал.

— Скажи лучше что-нибудь, чего я не знаю, — фыркнула Шивон.

— Мне кажется, эту услугу могу оказать тебе я — сказал ей Ребус, не отрывая глаз от Сантал. — Нехорошо, — обратился он к ней, — не явиться на похороны собственного брата.

Она метнула на него сердитый взгляд:

— Вы там были?

Он кивнул:

— Должен признаться, я долго-долго всматривался в фото «Сантал», прежде чем понял, кто это такая.

— Можно считать это комплиментом? — Так и есть. — Я хотела быть там, вы же знаете. — И как же вы объясните свое отсутствие? Только тут до Шивон дошло:

— Так ты сестра Бена Уэбстера?