Перекличка мертвых

Они остановились. Ребус глубоко вдохнул. Сырое тряпье… сырое заплесневелое тряпье. Всю последнюю минуту он вдыхал воздух, пропитанный этой вонью. Точно так пахла одежда в доме, где он вырос; отсыревшая одежда, которую не успели проветрить. Все деревья вокруг были увешаны разнообразными лохмотьями. Часть их свалилась на землю, где превращалась в перегной.

– Существовало такое поверье: подаришь эльфу одежку, и он отведет от тебя беду, – негромко сказала Шивон. – Есть еще и другое объяснение: когда дети умирали во младенчестве, их родители оставляли здесь что-то в знак памяти.

Она вдруг запнулась и негромко кашлянула, прочищая горло.

– Я не кисейная барышня, – ободрил ее Ребус. – Не опасайся употреблять такие слова, как «знак памяти», – я не разрыдаюсь.

Она снова кивнула. Ребус пошел по полянке, ступая по листьям и мягкому мху. Слышалось слабое журчание тоненькой струйки воды, выбивавшейся из-под земли. Вокруг были натыканы свечи и набросаны монеты.

– Родник – это сильно сказано, – констатировал Ребус.

Шивон лишь повела плечами:

– Я была здесь всего несколько минут… атмосфера тут явно не располагающая. Но тут я заметила кое-какую одежду, почти совсем новую.

Ребус ее тоже заметил. Одежда свисала с веток. Шаль, спецовка, носовой платок в мелкий горошек. Почти новая кроссовка, шнурки которой шевелил ветер. Даже нижнее белье и что-то похожее на детские колготки.

– Господи, Шивон, – пробормотал Ребус и замолчал, не зная, что еще сказать.

Смрад, казалось, сделался еще сильнее, напомнив ему о том, как однажды, очухавшись после десятидневного запоя, он обнаружил в стиральной машине пролежавшее в ней все это время мокрое белье. Когда дверца открылась, запах, подобный тому, что он обонял сейчас, едва не свалил его с ног. Он снова выстирал все, что находилось в машине, но напрасно – белье пришлось выбросить.

– Ты обратил внимание на лоскут куртки?

Она кивком указала, куда смотреть. Ребус медленно приблизился к дереву, на котором были развешаны вещи. На выступающем из ствола коротком остром сучке висел кусок нейлона, слабо раскачиваясь на легком ветерке. Вышитая надпись не вызывала никаких сомнений.

– «СС Rider», – произнес Ребус, словно убеждая самого себя.

Шивон, запустив пальцы в волосы, смотрела на него. Он видел, что у нее есть вопросы; чувствовал, что она старается сформулировать их поточнее; понимал, что все это время она ждала, когда же он приедет.

– Итак, что будем делать? – спросил он.

– Это место преступления, – начала она. – ГОМП направляется сюда из Стерлинга. Нам нужно поставить кордоны и прочесать местность в поисках улик и вещественных доказательств. Нам нужно снова собрать первоначально созданную группу, расследовавшую это убийство, опросить местных жителей…

– В том числе и работающих в «Глениглсе»? – перебил Ребус. – Ты ведь тут в курсе всех дел, поэтому ответь мне: сколько раз вы уже проверяли штат отеля на благонадежность? И как, по-твоему, мы будем проводить опрос в самый разгар демонстраций? Что до кордонов, то их тебе сейчас столько нагонят, что не обрадуешься. Только свистни…

Шивон, естественно, и без него все это понимала, и он смущенно замолчал.

– А что, если нам затаиться до конца саммита? – предложила она.

– Звучит заманчиво, – согласился он.

– Только потому, что это дает тебе фору, – с язвительной улыбкой подколола она.

В знак согласия он чуть заметно подмигнул.

– Придется сообщить Макрею, – со вздохом произнесла она. – А он тут же поставит об этом _в известность полицию Тейсайда.

– Но ведь ГОМП вызвана из Стерлинга, – возразил Ребус, – а Стерлинг относится к Центральному району.

– Значит, в курсе будут всего три подразделения полиции… Думаю, нам без проблем удастся не предавать дело огласке.

Ребус огляделся.

– Если мы сами сможем хотя бы внимательно осмотреть это место и сделать необходимые фотографии… отправить вещи в лабораторию…

– Пока не разгорелись страсти?

Ребус, надув щеки, медленно выпустил воздух.

– Все начинается в среду, так ведь?

– Если ты говоришь о «Большой восьмерке», то да. Но ведь завтра «Марш против бедности», и еще один назначен на понедельник.

– Но ведь в Эдинбурге, а не в Охтерардере… – возразил Ребус, но, посмотрев на Шивон, понял ход ее мыслей: даже с отправкой вещей в лабораторию возникнут проблемы, поскольку весь район будет практически в осаде. Для того чтобы добраться от Гейфилд-сквер на Хауденхолл, где находится лаборатория, необходимо проехать через весь город. Надо помнить о том, что и экспертам будет нелегко добраться до работы.

– Зачем он здесь? – задала вопрос Шивон, снова пристально глядя на нейлоновый лоскут. – Может, это что-то вроде трофея?

– Если так, то почему именно здесь?

– Может, здесь какие-то родственники?

– Я думаю, что Коллер истинно эдинбургский фрукт.

Она посмотрела на него:

– Я говорю об изнасилованной им жертве.

Губы Ребуса непроизвольно сложились в букву О.

– Это надо обдумать, – добавила Шивон и после паузы спросила: – Что это за звуки?

Ребус похлопал себя по животу:

– Я уже давно ничего не ел. Как ты думаешь, в «Глениглсе» еще можно выпить чаю?