«Перекоп» ушел на юг

Запросы по радио о «Перекопе» получили из Дальневосточного пароходства и суда, находившиеся в Тихом океане. Но никто не встречал парохода «Перекоп», никто ничего не знал о судьбе его экипажа. Судно и его команда таинственно исчезли с того самого дня, как была получена радиограмма о налете японского самолета и обстреле им парохода, эта последняя весточка от перекопцев…

В джунглях Натуны

Отремонтировать шлюпки оказалось не так-то просто: не было материалов, больные моряки все еще не могли прийти в себя и за ними требовался уход, что отвлекало часть экипажа от других работ. Много времени уходило и на добывание пищи, и, хотя кое-что удавалось собрать, этого было далеко не достаточно, чтобы поддержать силы.

Питались очень плохо, и люди заметно слабели. Запасы пищи, полученные от Петера Энгерса и малайцев, а также консервы, что взяли с судна, были на исходе. Бударин всячески старался подбодрить экипаж и даже начал подготовку к встрече Нового года.

Бударин, Бахирев и Радченко решили исследовать джунгли, узнать, что можно собрать там из съестного. Вооружившись параном, который дали малайцы, они ушли рано утром. Двигались, пробираясь узкой тропинкой, ведущей в глубь зарослей. По сторонам поднимались высокие саговые и кокосовые пальмы, свисали канатообразные лианы; поэтому то и дело или пригибались почти до земли и переползали на коленях, или прорубали дорогу параном. После дождей, обильно выпавших в последние дни декабря, маленькие речки и ручьи разлились, затопив низины. В таких местах земля превращалась в озерки, в лиманы, в топи с торчащими из воды деревьями и кустарниками. Приходилось шагать по колено, а то и по грудь в воде. Дальше становилось посуше.

Шли настороженно, опасаясь тигров. Изредка попадались дикие яблоки-кислицы. Лианы вились вокруг стволов и ветвей деревьев, в темноте они казались змеями.

Нашли несколько ананасов, росших среди сизых мясистых листьев. Кое-где желтели небольшие дикие лимоны. Снова путь преградили топи, поросшие мангровыми деревьями со свисающими, как веревки, воздушными корнями. Тронулись в обход, однако не так легко было обойти заросли, тянувшиеся на большое расстояние.

Но вот показалась полянка, на ней виднелась похожая на пырей трава и еще какие-то незнакомые растения.

— Смотрите, и здесь растет пырей! — обрадовался Бахирев.

— Что толку: эту траву не будешь есть, — буркнул Радченко.

— Не кисни, — проговорил Бударин, — может быть, что дельное найдем. — Ему очень хотелось найти что-нибудь съедобное, порадовать тех, кто остался в хижине.

Населения на острове было очень мало. Люди жили в четырех небольших поселках, вокруг крохотных клочков раскорчеванной земли, на которых росли каучуковые деревья, ананасы, бананы. Почти все эти богатства забирали голландцы, оставляя малайцам лишь то, что им неугодно, — убикаю. В глубине джунглей никто из местных жителей не селился, и моряки никого здесь не встретили. Не у кого даже было спросить совета, на который они так надеялись, собираясь в поход.

Бахирев ел мелкие кислые яблоки. Кривился, а глаза были все же довольные.

— Радченко, попробуй яблочки: кисленькие, приятные! — предлагал он. — Точь-в-точь как у нас, в приморской тайге.

Голос Бахирева несколько раз повторился в зарослях джунглей и, откликнувшись эхом, смолк.

— Э, смотрите — бананы! — удивленно воскликнул Радченко.

Подошли Бударин и Бахирев, На невысоком стволе с отходящими от него листьями красовалось изогнутое, почти в метр длиной соплодие.

— Вот это находочка! — обрадовался Бахирев. — Вот это деревце!

— Это не дерево, а огромная многолетняя трава — бананы, — поправил Бударин. — Я перед войной был в ботаническом саду в Сухуми, и там экскурсовод рассказывал, что бананы — это самое старейшее культурное растение. Его еще древние египтяне разводили на плантациях. Помнится, он говорил, что бананы в диком виде не встречаются.

— Да что он знает? Разве он был тут на острове! Это же явно дикие плоды, — выходил из себя Бахирев. — Никто их тут не сажал и не растил. Мы их нашли — значит, они наши. Жаль, что их увидел первым Радченко, а не я. А то бы ни в жизнь не уступил.

— Экскурсовод говорил, — продолжал Бударин, — что родина бананов — Южная Азия.

— Ага, родина — Азия, а здесь что? Во всяком случае, собирать урожай будем мы. Вот запомним это место и потом придем сюда.

— Не горячись, Бахирев, узнаем у местного населения. Если бананы ничьи — значит, будут наши. Ну, а дикие или не дикие — это неважно: есть-то их, думаю, можно, — примиряюще сказал Бударин.

Растений, на которых росли бананы, насчитали более двух десятков. Сорвали одну кисть, попробовали. Хотя плоды еще и не созрели, но все сошлись на том, что это уже подходящая пища и что участок этот надо хорошо запомнить.

— Смотрите, а вот эти лопухи на табак похожи, — показал Радченко.