Перекрёстки

Теодора Теодоровна. Понимаете, очень редко попадаются одарённые авторы, у которых все ружья выстреливают. Кто-то не умеет строить сюжет, но зато пишет, как Бог: описывает мельчайшие детали так, что ты забываешь о том, что читаешь текст, тебе кажется, что ты можешь взять это, потрогать, пощупать. Бывают авторы, которые и слова в предложения связать не могут, но зато строят такой сюжет, что оторваться невозможно. В ваших же работах я не вижу ничего, что бы вытягивало за собой слабые места. Все ваши тексты напрочь состоят из слабых мест. В вас нет главного, что должно быть в молодом писателе — перспективы.

Платон. Я вас понял. Уйдите, пожалуйста. Забирайте ваш сахар и уходите.

Теодора Теодоровна. (Подходит к Платону и кладёт руку ему на плечо.) Ну, не убивайтесь вы так, молодой человек. Понимаю, может показаться, что я чересчур бестактна, но я из того сорта людей, что не будет хвалить, чтобы не обидеть и тем самым портить человеку жизнь. Я обрисовала вам реальную картину, чтобы вы уже сейчас одумались и взялись за что-то, что получается у вас лучше сочинительства. В конце концов, какую радость в жизни оно вам приносит? Каждый день сидеть в кабинете и бесконечно строчить по клавишам, пока там за окном реальная жизнь пролетает мимо вас. Вот, скажите, о чём вы мечтали в детстве?

Платон. Я мечтал путешествовать. Мечтал добиться результатов в спорте. Я бегал на длинные дистанции и мечтал оббежать весь мир. Уйти на заслуженный отдых чемпионом.

Теодора Теодоровна. Какая прекрасная мечта! Я в молодости занималась горными лыжами. И, между прочим, была в шаге от того, что бы не войти в олимпийский резерв.

Платон. Вы шутите?

Теодора Теодоровна. Нисколько.

Платон. И как вас занесло в литературу?

Теодора Теодоровна. А вы как попали в литературу?

Платон. Не знаю.

Теодора Теодоровна. Ну, вот, видите. Никто не знает, как он попадает в её тиски. Только очнётся и понимает, что уже много лет прошло, что жизнь этому посвятил. И почему же вы не исполнили мечту? Почему не ушли в спорт, не путешествовали?

Платон. Я… Я не знаю. Как-то давно из шутки набил небольшой роман. Выложил куда-то. А спустя время мне на счёт стали поступать отчисления. И я принялся писать ещё и ещё. И это всё меня затянуло.

Теодора Теодоровна. Но приносит ли это вам счастье?

Платон. Счастье? Не знаю. Никогда об этом не задумывался.

Теодора Теодоровна. Подумайте об этом на досуге.

Теодора Теодоровна хлопает Платона по плечу, берёт пакет сахара и уходит. Платон остаётся стоять у окна.

Свет в квартире приглушается.

Картина шестая

Свет на улице и на лужайке прибавляется.

Официант выходит покурить и замечает на гамаке Космонавта. Подходит к лужайке и опирается на забор.

Официант. Здарова!

Космонавт. (Оглядывается и замечает Официанта.) А! Привет! Давно тебя не видел. Отдыхал что ли?

Официант. Нет, я работаю без выходных.

Космонавт. Странно! Днём что ли работаешь?

Официант. И по ночам.

Космонавт. А куда тогда пропал?

Официант. (Смеётся.) Я пропал?! Это ты из дома не вылезаешь!

Космонавт. Ты опять за своё! Я выхожу из дома каждое утро, размяться, подышать воздухом. А вечерами, да, сидел дома. Не хотел выходить.

Официант. Ну, если ты считаешь, что утренних прогулок достаточно, чтобы не отставать от жизни, ладно!

Космонавт. Как дела? Как работа?

Официант. О, дела просто замечательно! Я, наконец-то, отметелил того писаку, что мне жить не давал. Теперь, думаю, к нам больше не сунется.

Космонавт. Не понимаю, чего ты так прицепился к нему. Я тоже часто наблюдаю за ним в окно. Он же никому не мешает: сидит спокойно и пишет. Да и тебе работу упрощает: принёс ему чашку кофе и пирог, и не подходи следующие четыре часа.

Официант. Мне не нужно облегчать работу. Она что с ним, что без него, нелёгкая. Я хожу на работу не весело время проводить, а деньги зарабатывать. О каком заработке может идти речь, если чувак сидит и мусолит одну кружку кофе четыре часа?!

Космонавт. Ну, ты, говоришь, его проучил?

Официант. Ага!

Космонавт. И больше он к вам не сунется?

Официант. Надеюсь.

Космонавт. Ну, вот, и всё! Чего нервничаешь понапрасну?! (задумчиво) И всё же жаль! Мне нравилось наблюдать за ним вечерами. Он так страстно стучал пальцами по клавишам печатной машинки. Я даже ему завидую.

Официант. Чему завидуешь?

Космонавт. Мы с тобой оба просрали жизнь. А он живёт.