Перекрестки неизбежности

Следующие дни прошли ровно и размеренно. Я прикупил себе несколько добротных костюмов и теперь разъезжал по Синефорту с видом зажиточного дельца. Никто не признавал во мне бывшего преступника Грена. Со мной здоровались ремесленники и купцы, я арендовал отличную торговую лавку и уже успел заключить несколько сделок на поставку товаров. Такая жизнь мне нравилась. Утром я мог позволить себе поваляться в кровати, на завтрак получал от хозяйки дома неизменный горячий чай с молоком и свежую выпечку. Днем занимался делами, обустраивал лавку, встречался с людьми. Вечера и ночи мне скрашивала Розана. Хоть она и не обладала яркой красотой, но была страстна, нежна и знала, как доставить мужчине удовольствие.

Однажды утром мальчик-слуга Брюн принес мне записку от Забрина, которая гласила, что все мои бывшие подельники осведомлены о моем возвращении и готовы встретиться вечером в «Толстой лисе». Просто замечательно! Пусть я и хотел навсегда покончить со старой жизнью, но связи, даже в преступных кругах, нельзя было обрывать. В конце концов, мир вокруг непредсказуем, никогда не знаешь, кто может понадобиться тебе в будущем.

Некоторым разочарованием стало то, что я так и не встретил сержанта Маерис. Проезжая по городу, высматривал всех женщин в красных мундирах, но ни разу не увидел ее. Скорее всего, они все-таки поженились с Кирком Галленом, и Леда сидела дома с младенцем. Жаль. Мне будет не хватать этой яркой, как молния и легкой, как ветер, девушки. Наша с ней игра в догонялки закончилась – в ничью.

Поздно вечером я вошел в «Толстую лису» и сразу обнаружил двух своих приятелей – они сидели за деревянным столом в окружении тарелок со жратвой и огромных кружек пива. Увидев меня, ребята радостно загоготали и чуть ли не обниматься полезли. Много колкостей я услышал про свою одежду, а когда вкратце рассказал о том, чем занимаюсь – количество шуток увеличилось втрое. Приятели радостно пообещали, что скоро пойдут на новое ограбление, раз уж в Синефорте завелся такой богатенький делец. То бишь я.

– Забрин обещал, что вас будет четверо, – трактирщица принесла мне еду с выпивкой и теперь я получал двойное удовольствие – и от общения с приятелями и от приема пищи.

– Да эти забулдыги Нивуд и Эшек вечно шляются вдвоем по всему городу, как влюбленная парочка, – ответил толстяк Никк. – Небось начали выпивать заранее и теперь дорогу сюда найти не могут… А, нет, вот и они, стоит только упомянуть! Да еще приволокли кого-то с собой, пьянчуги проклятые.

– Девку приволокли! – заржал второй мой приятель Брандис. – Да чтоб их, где они эту рванину откопали-то? Будто нормальных шлюх в городе мало…

Ввалившиеся в трактир Нивуд и Эшек действительно держали под руки женщину, с головой закутанную в грязные и рваные тряпки. Весело гогоча, они притащили ее к нашему столу и беспардонно бросили на пол. Девка, словно тряпичная кукла, растянулась перед нами, не произнеся ни звука.

– Глядите, что мы нашли, бродя по улочкам, – не утруждая себя приветствиями, Эшек кивнул на женскую фигуру на полу.

– А ничего посимпатичнее не нашли? – поморщился Брандис. – Где вы ее подобрали? У меченых? От нее несет на весь трактир.

– Ага, угадал, – ухмыльнулся Нивуд. – Именно там и подобрали, прямо на границе с районом Меченых. Эй, красотка, хватит валяться! Иначе пинком тебя подниму!

Девка и сама уже вставала на ноги. Придерживая края капюшона, она подняла голову, и слова застряли у меня в горле, как рыбья кость. Я мог не узнать исхудавшее грязное лицо, изуродованное клеймом, но взгляд черных горящих глаз не оставлял сомнений – передо мной стояла Леда Маерис.

– Ну, что? Узнал да, узнал? – гоготал на заднем фоне Эшек – Вот, Грен, дружище, встретили на улице твою подружку. Как будто специально там валялась, чтоб мы подобрали.

Леда смотрела на меня, не отрываясь. Я видел раньше такой взгляд – когда в юности помогал отцу охотиться на лосей. Попавшее в капкан животное с полным страха и безнадежности взглядом. Взглядом затравленного зверя.

Словно придя в себя, Леда дернулась, поднесла к лицу худую ладонь и попыталась скрыть татуировку. Напрасные усилия. Не знаю, какое преступление нужно совершить, чтобы получить настолько ужасающе большое клеймо. Обычно татуировка делается на щеке или на лбу, но у Маерис оно располагалось от уха до уха – горизонтальные и вертикальные линии, образующие подобие решетки, уродующие нос и обе щеки. Видно клеймо ставили относительно недавно – еще были видны покраснения по ее краям, и Леда морщилась от собственных прикосновений. Ей было больно – и от незаживших повреждений кожи, и от того, что я вижу ее в столь унизительном положении.

С нечеловеческим трудом я вернул контроль над своим голосом и смог, наконец, задать вопрос:

– Сержант Маерис, что с тобой случилось?

– Да вряд ли она теперь сержант, – засмеялся Нивуд. – С таким красивым лицом в Гвардии делать нечего.

Я не отреагировал на его слова. Леда тоже, казалось, не обратила на Нивуда никакого внимания. Она стояла, то опуская взгляд, то смотря прямо на меня, словно ожидая, когда же и я начну над ней издеваться.