Перекрестки судьбы

Надев доспехи, Шторм слегка осмелел. Они были чертовски тяжелыми, зато вселяли непонятную пока ему уверенность. И он рискнул подняться на заброшенную колокольню. Увидел вдали высотные здания, но все равно не понял, где находится. Это мог быть любой из бесчисленных поселков городского типа, где многоэтажки подчас соседствуют с остатками старинных построек. Какие-то воспоминания смутно шевелились в голове, но никак не оформлялись в конкретную идею.

Спустя еще несколько ночей Шторм сделал открытие, очень его смутившее. Убегая от какого-то небольшого, но не в меру свирепого существа, он вдруг увяз в рыхлой земле. Это был самый настоящий огород! И кто же занимался тут земледелием? Неужели те странные существа, которые при приближении Вячеслава каждый раз кидались наутек? Но где их искать? Да и стоит ли?

Бродячий пес – или кто-то другой – наконец от него отвязался. Тяжелые латы надоели, Шторм скинул их. Запомнив на всякий случай это место, отправился вперед по заросшей травой асфальтовой дороге. Пройдя сквозь лесок, состоящий в основном из лиственных деревьев, набрел на поваленную металлическую изгородь, за которой просматривались остатки современных строений. Может, сейчас удастся что-то узнать? Вячеслав прибавил шагу и, спотыкаясь, миновал обломки изгороди. Пересек еще одну дорогу и подошел к небольшому зданию, на котором сохранилась табличка. Правда, на ней были вмятины, и многие буквы различить было невозможно: «…о…пек… …опова» – вот и все, что удалось разобрать. И все же это явно был прогресс. Теперь, если напрячься и подумать, может, удастся понять, куда судьба его закинула?

Река, монастырь, сады, музей. Причем музей внушительный. Это наводило Вячеслава на определенные мысли: «Похоже, я все еще в Москве, а не далеко за ее пределами. Усадьба какая-то? И табличка эта…» Шторм прошел еще чуть-чуть по дороге – и вдруг увидел валяющийся на асфальте указатель. Смахнул с него грязь и прочел: «Коломенское».

Наконец-то ему все стало ясно: «Я побывал в музее-заповеднике. Хорошая новость – я все еще в Москве. Плохая новость – я понятия не имею, что творится на ближайшей станции метро. А ночь скоро подойдет к концу – нужно либо возвращаться обратно в убежище, либо искать себе новое».

Вячеслав с тоской посмотрел на дорогу, на ржавые остовы машин на обочинах. Раньше добраться отсюда до центра проблемой не было: хоть на метро, хоть на такси, хоть на попутке. А теперь – только на своих двоих. Да еще могут сожрать по пути. А он так устал.

На метро Шторм сейчас доехал бы по прямой до «Павелецкой». Он размышлял: «А зачем мне, собственно, на «Павелецкую»? Я ведь хотел вернуться в «Деловой центр»? Или не хотел? Если идти в «Деловой центр», то тогда мне надо двигать дальше, через «Новокузнецкую», на «Площадь Революции». Но внутренний голос подсказывал ему: «Нет, на “Новокузнецкую” сейчас не стоит, там какая-то лажа. Могут и сожрать. А “Площадь Революции” – Красная линия. Хотя ни фига она не красная на самом деле, на схемах прежних зеленой была. Но теперь – иное дело, теперь все изменилось. Значит, хорошо бы сперва на “Павелецкую”, а там уж видно будет».

И вдруг Шторм успокоился. Возникло ощущение, что какой-то кирпичик вдруг встал на место, что путь продолжается, и здесь Вячеслав оказался не случайно. Именно здесь он должен был чего-то дождаться. Правда, ожидание затягивалось. «Если не дождусь через пять минут, плюну на озарения и пойду искать убежище», – подумал Вячеслав.

При мысли о кирпичике он обратил внимание, что машинально сжимает что-то в руке. Оказалось – кубик. Обыкновенный детский кубик с почти стертыми буквами. Но никакая деталь теперь не казалась случайной, и Шторм не стал отшвыривать бесполезную с виду игрушку.

И пока он стоял, предаваясь ностальгическим воспоминаниям, вдали вдруг раздался невозможный, немыслимый звук – шум мотора. Вспыхнули фары, выхватывая дорогу из темноты. Не думая, Вячеслав шагнул ближе к проезжей части и вытянул руку извечным жестом голосующего на дороге путника.

***

В этих местах давно не водилось зверя, способного бросить вызов «Волку». Раньше были, потом повывелись – кто сам, кому пришлось помочь. Но теперь все – тишь да гладь. По крайней мере, при звуках приближающегося мотора вся живность притихала, пряталась по норам-берлогам и в ужасе пережидала, пока бронированное четырехколесное чудовище не исчезнет в кварталах трех-четырех отсюда.

Александр Кузнецов – преуспевающий «донской» антиквар и, по совместительству, не менее удачливый оружейный барон – неспешно объезжал свой «заповедник» на броневике «Волк». Мертвый город, над трупом которого вот уже двадцать лет глумились падальщики, заслуживал немного покоя – хотя бы на минуты. Рокот мощного движка возвращал огромному погосту царственную безмятежность, мутанты падали ниц, жались к земле и нехотя, правда, отдавали честь праху. Минута молчания под увертюры выхлопной трубы…