Перекрестки судьбы

Длинная кишка туннеля изгибалась то вправо, то влево, ныряла вниз или ползла, как змея, вверх. Луч фонарика скользил, освещая ржавые рельсы, шпалы, трубы, кабель, провода. Тихо и жутко. Однообразно и гипнотизирующе…

Савелий мотнул головой, пытаясь развеять морок: ощущение бесконечности туннеля не покидало. Время словно растянулось и не желало двигаться вперед. «Сколько мы уже идем по этой длинной, нескончаемой кишке? Час? День? Или месяц? Да и кто мы?» Савелий оглянулся и никого рядом не увидел, только лучик фонарика прыгнул со шпал на стену, будто живой. Мысли путались, но Сава, как ни силился, не мог вспомнить, как здесь очутился, и куда девались его спутники, и как их зовут. «Что вообще происходит?»

Он медленно брел в темноте по шпалам и не понимал, куда идет и зачем. Кругом темнота и бетон, лишь небольшое пятнышко света все еще было с ним. Оно связывало с какой-то другой реальностью, которую человек успел забыть. Савелий остановился вновь. Сел на шпалы и попытался вспомнить цель своего путешествия. Но так и застыл в позе мыслителя, фонарик уперся в его бледное лицо, такое спокойное и безмятежное, что любой взглянувший ужаснулся бы: такое выражение не свойственно человеку, скорее трупу – застывший, стеклянный взгляд, направленный в никуда, полуоткрытый рот со стекающей тонкой струйкой слюны… И голос в его голове: «Ты одиннн. Ты теперь совсем одиннн… Никого большшшше. И ты никто большшше. Иди ко мне… иди… Надо только забраться на перроннн». Руки у Савелия безвольно опустились, фонарик уткнулся в стену, и внезапно тьма расступилась, а взгляду открылась платформа. Парень заморгал от неожиданности. «Только зайди на перроннн…» Он встал, полный решимости, и шагнул к платформе.

Ксения ощущала себя точно так же. Только к пустоте в голове добавились страшные мысли: «Я мутант. Я чертов уродливый мутант! И никому не нужна! Даже Стасу! Он отвернется от меня, как любой другой, обнаруживший у нее хвост, пусть он и маленький, никак не влияющий на жизнь». И мысль эта настолько глубоко проникла в голову, что девушка моментально забыла, что недавно Стас лично обнимал ее и успокаивал. Но сейчас это ничего не значило, потому что девушка осталась одна, остальные покинули ее. «Бросили из-за уродства! Сбежали, как трусы! Ну, почему они со мной так? Что плохого я им сделала?» Девушка опустилась у стены на колени и заплакала, закрыв руками глаза. «Не бойся, я с тобой… – прошептал тихий голос где-то рядом, – тебе только надо подняться на платформу. Иди ко мне, мы подружимся…» Ксения перестала плакать и подняла вверх зареванные, но уже пустые глаза. Словно всю волю выкачали из нее.

Стас недоуменно огляделся. Пятно света бездумно плясало впереди, а люди, что шли рядом, исчезли. И это произошло как-то незаметно, и осознание пришло, только когда это уже случилось. Но что именно случилось? Мысли застыли, и Стас даже на этот вопрос не знал ответа. Одиночество вдруг с огромной силой обрушилось на него и придавило, прижало к земле, вернее к бетонному полу и шпалам, заставляя ощущать себя ничтожеством. Стас опустился на колени и затрясся от напряжения, пытаясь встать, но это ему не удавалось. Мышцы не слушались, а кости, казалось, трещали под невероятной тяжестью, навалившейся сверху. Стас сжал зубы и заорал, но кто его услышит в темноте туннеля? Ведь рядом никого нет, и не было, и… не существовало никогда! Лишь чей-то голос раздался рядом, пронесся мимо и закружил вокруг, увещевая: «Стассс, Стааассс, ты сильнный! Я помогу тебе! Но ты должен будешь взойти на платформу…»

Матрена стояла в лесу. Несмотря на то что девушка никогда не видела леса, она знала, что это он. Конечно, не настоящий, а воображаемый, но от этого не менее прекрасный. Огромные деревья окружали девушку, вздымая вверх свои разлапистые кроны. Покрытые серым мхом стволы причудливо изгибались, превращая деревья в страшные фигуры. Но Матрене не было страшно. Она с удивлением оглядывалась по сторонам. Невероятные и красивые растения распускали огромные цветки меж деревьев: синие, алые и желтые. И отчего-то казалось, что они опасны. Дорожка петляла меж стволов и терялась среди густой махрово-зеленой листвы. В воздухе кружились серые хлопья чего-то неведомого – то ли пыльца, то ли семена деревьев, – а самый верх скрывался в мутно-белой сетке. Так сразу и не понять, что это.

Матрена оглянулась и разглядела праздно шатающихся среди листвы друзей. Они словно заплутали. Вытянув руки вперед, они все больше углублялись в лес, все дальше отходили от тропы. Но это неправильно! Что-то витало в воздухе, что-то смрадное, и легкий голосок еле слышно шептал, но девушка не могла разобрать ни слова. «Может, друзья слышали? Наверное». Они, как послушные куклы, шли все дальше в лес, словно ведомые этим голосом. Таким правильным и добрым, вещающим необходимые им истины…

«Черт! Надо вернуть их на тропинку». Легкая дрожь пробрала девушку от голоса, скользящего в полутьме, что-то в нем было… страшное. Не зря, повинуясь ему, друзья полезли в самую чащу.