Перекрестки судьбы

Заведующий огромным школьным хозяйством, человек довольно мрачный, хмурый, но до щепетильности честный, никому спуску не давал, держал всех санитарок, нянь, дворников, мастеров в «кулаке» и строго следил за выполнением ими их обязанностей. И не дай бог, если кто-нибудь из его большой команды совершал оплошность – пощады никому не было. Тогда Виктор Павлович, так в миру звали завхоза, а по-детдомовски Кнут, не просто отчитывал провинившегося, а так кричал, краснея лицом, так махал кулаками и топал ногами, так лихо строчил докладные и объяснительные записки, что лучше было бы сразу уволиться, чем все это перетерпеть. Кстати, откуда взялось такое прозвище, никто уже и не помнил, но все детдомовцы, привыкнув звать завхоза Кнутом за его суровый нрав, иного имени уже и представить себе не могли.

Вот так и повелось, что строгая тетя Поля, хоть Виктора Павловича и не боялась, но старалась с ним никогда не конфликтовать.

Домыв сегодня полы, она зорко окинула оценивающим взглядом доверенную ей территорию, одобрительно хмыкнула и, поправив цветную ситцевую косынку на голове, довольно громко похвалила себя, нисколько не стесняясь проходивших мимо детдомовцев:

– Красота… Ай да Поля! Труженица!

День постепенно набирал обороты.

Городской детский дом жил своей обычной жизнью.

На большой, светлой, современной кухне повара во главе с шеф-поваром, необъятной, но бесконечно доброй и чрезвычайно чувствительной Ольгой Сергеевной, готовили обед; воспитатели занимались привычной работой, которая в таком заведении никогда не заканчивается; мастера, подгоняемые все тем же Виктором Павловичем, затеяли генеральную уборку в мастерских.

Работа кипела… А как же? Во всем должен быть порядок.

Тетя Поля, подхватив ведро с грязной водой, направилась было в сторону огромного фойе, чтобы заодно вымыть и большое входное крыльцо, но тут же отчего-то остановилась.

Что-то странное ее насторожило…

Сведя брови на переносице, она, затаив дыхание, внимательно прислушалась. Какие-то подозрительные звуки доносились из бытовой комнаты первого класса, называемой их детдомовским народом попросту бытовкой. Постояв, женщина немного поразмыслила, а затем решительно и широко распахнула чуть приоткрытую дверь.

– Эй, есть кто? А?!

Никто не отвечал.

Но видавшую виды суровую тетю Полю обмануть было сложно. Помолчав, она опять грозно окликнула, даже чуть притопнув при этом:

– Эй! Чего молчишь? Кто тут?

Так и не добившись никакого ответа, женщина, тихо бормоча что-то себе поднос, протянула руку к выключателю и, когда небольшая комната озарилась ярким светом, изумленно ахнула:

– Батюшки мои, да ты чего тут?

Между шкафов с одеждой, прямо на полу, сидела, обхватив руками колени, светловолосая худенькая девушка. Воспитатель малышей первого класса. Вера Ивановна. Верочка, как любовно звали ее за глаза детдомовцы.

Удивленная тетя Поля приблизилась к плачущей девушке и, наклонившись, погладила ее по голове как ребенка:

– Вера, да ты чего? Что, детка, случилось? А?

Девушка отчаянно замотала головой:

– Ничего…

Тетя Поля свела брови к переносице, что не предвещало ничего хорошего:

– Ну?

Вера подняла к ней залитое слезами лицо и всхлипнула:

– Я, теть Поль, с мужем три недели назад развелась…

– Да ты что? – ахнула женщина и тяжело опустилась на стул, стоящий рядом с девушкой, – вот тебе раз…

Она задумалась на мгновение:

– Дак ведь хороший мужик у тебя был, а? Верочка?

Та, услышав слова взрослой женщины, еще горше зарыдала, пожав плечами.

Тетя Поля по-хозяйски расправила плечи и, недоверчиво хмыкнув, покачала головой:

– Ой, беда… Чего развелись-то?

Вера молчала.

Пожилая дама опять грозно нахмурила брови и сочувственно прищурилась:

– Изменял небось?

– Нет, – прошептала девушка, откинув прядь светлых волос с высокого лба.

– Пил? – продолжала допрос уборщица, строго глядя на молодую воспитательницу.

– Нет, – опять мотнула головой Вера.

– Нет?! – пораженно ахнула женщина. – Дак, что ж тогда?! – растерянно размышляла тетя Поля, – чего ж тебе не хватало? Может, денег не давал?

– Давал, – кивнула, глотая слезы девушка.

Тут женщина, очевидно, исчерпав все понятные ей причины развода, сурово хлопнула ладонью по колену и жестко подвела итог:

– Так… Ну, ты только не обижайся, но ты, Верка, дура! Чего ж тебе не хватало? Мужик как мужик…

Тетя Поля досадливо скривилась, бессильно разведя руками:

– Не гулял, не пил, не бил… Нормальный был человек, значит! Нет, на тебе – развелась… А чего ж теперь ревешь как белуга? А?

Верочка всхлипнула, вытерла платком красный опухший нос и тихо прошептала:

– Страшно. Просто одной страшно очень… Как жить – не знаю.

Тетя Поля, сменив гнев на милость, сочувственно покачала головой:

– Ах ты… Бедолага! Вот бабы дуры… Наломают дров, а потом ревут. Не надо было спешить, Верочка! А теперь что ж… Держись, крепись, терпи! Что ж тут скажешь…

Помолчав минутку, она с сомнением и надеждой глянула на притихшую Веру:

– А может, вернется еще, а? Передумает? Все ж бывает… А? Вер? Погуляет, проветрится, соскучится…

Но Верочка отчаянно замотала головой и опять залилась слезами:

– Нет. Мы официально развелись. Окончательно.