Перекрестки судеб. Стася и Тим (СИ)

— Предлагаю турнир! – громко заявляю. Стихает перестук шаров, смолкают  голоса. На меня обращают внимание. Если не все, то многие. И Ник в том числе. На его лощеной физиономии читается удивление, а во взгляде темнеет что-то муторное и неприятное. Передергиваю плечом, обводя взглядом притихший зал.  — Три партии! В случае выигрыша, четвертую, финальную, партию я играю с ним, — киваю на Ника. — С ним играю на желание.

По залу прокатывается смешок.

— Детский сад, — фыркает блондинка в красном.

На меня смотрят как на маленькую, глупую девочку. Обиженную девочку. И лишь компания Туманова глядит с интересом. Интересно, кто-то из них уже звонит Крутову?

— А если проиграешь? – спрашивает Ник. — Что получит победитель?

— Меня, — легко отвечаю, крутнувшись на носочках. — Но ровно на эту ночь.

Обвожу взглядом зал. Тишина, настолько осязаемая, что я ощущаю ее затылком, как и чей-то тяжелый взгляд.

Мужчины обдумывают мое заманчивое предложение. Бросают косые взгляды. Не каждый день дочь хозяина города так безрассудно предлагает себя любому желающему. Не каждый день такими щедрыми предложениями разбрасывается жена Тимура Крутова. Кому-то же должно захотеться убить сразу двух зайцев: оттрахать хорошенькую девочку и утереть нос зарвавшемуся бизнесмену, поставившему на уши весь город. Думаю, «доброжелателей» у Тимура хоть отбавляй. Как и у моего отца. Так почему не воспользоваться заманчивым предложением?

И охочие до азарта и меня находятся. Да и Ник не остается в стороне. По глазам вижу, как ему хочется указать мое место – послушной дурочки, не обращающей внимания на маленькие шалости своего будущего мужа. Он все еще не оставляет надежды породниться с моим отцом, несмотря на то, что я давно послала его в задницу к очередной блондинке, с которой застукала спустя три месяца наших невинных свиданий. Улыбаюсь, когда Ник соглашается. Рыбка заглотнула наживку, значит и Удав объявится. Надо только выждать правильный момент. Он обязательно среагирует. Должен. Слишком обидчивый, чтобы так легко спустить мне своевольное расторжение наших договоренностей.

— Я с удовольствием с тобой развлекусь, лапочка, — смотрю на бритого качка и думаю, что ошиблась и в это благородное место иногда забредают вот такие…придурки. Ну что ж, это будет легкая победа. Этот детинушка и в подметки не годится мне, как игроку.

Бармен передает мне мой кий, легкий, гладкий, изящный, будто мое продолжение. Я принимаю вызов. Играть легко.  Я даже не особо задумываюсь, как и куда бить. Все получается само собой, на одном дыхании. Вдох – первый удар. Выдох – и партия сыграна. Со второй дело обстоит сложнее – соперник слишком долго думает над каждым ударом, сдувает с кия несуществующие пылинки, протирает руки платком. Это раздражает. Оттягивает решающий момент. Удав уже здесь, чувствую его каждым позвонком. Его липкий взгляд. И то, как он изучает каждое мое движение

Наверное, я сильно увлеклась, что не замечаю, как соперник допускает ошибку, стоящую ему партии, а улыбчивый парень ставит мне стакан сока. Растираю затылок, вдруг налившийся свинцом, распускаю волосы. Те рассыпаются по плечам. Отпиваю сок и морщусь – апельсиновый, горчит страшно. Терпеть не могу апельсиновый.

— Что за дрянь? – морщусь, всунув стакан кому-то позади.

Меня ждет третий соперник. Я вижу его у барной стойки. Легким движением ладони он просит свой кий.  Он изменился: похудел, обрился, но стал еще злее. В прищуренных глазах горит жажда мести. Изощренной и болезненной наверняка, по-другому Удав просто не умеет. Он усмехается, гипнотизирую меня взглядом, от которого все внутри холодеет. Медленно, словно растягивая удовольствие, скручивает кий, но когда спрыгивает с высокого стула…

— Я играю, — низкий, с хрипотцой, голос звучит тихо, но настойчиво. Все как один оборачиваются к его обладателю. И я, чувствуя, как сердце срывается в галоп.

Он сидел на углу стола для «пирамиды», скрестив на груди руки. Широкоплечий, крепкий, с красиво прорисованными мускулами под тканью черной рубашки. Он вообще весь черный: рубашка с закатанными рукавами, кожаные перчатки, брюки, туфли и черные очки. У него даже кий из темного, почти черного дерева – в тон к его смуглой коже.

— Ты все-таки играешь… — шепчу, заворожено наблюдая, как он поднимает очки, прочесывая ими заметно отросшие волосы, и широко улыбается, отталкиваясь от стола.

— Увы, но… - попытался возразить кто-то, явно намекая на Удава, но Крутов одаривает его таким взглядом, что у меня мурашки пускаются в забег по моей коже