Перекрестки судеб. Стася и Тим (СИ)

Тимур сдергивает меня с перил, прожигая яростным взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не окрестить всеми известными ему словами – просто читаю по лицу. А я дышу часто-часто, как после марафона в пару километров и улыбаюсь почти дико.

— Сумасшедшая, — выдыхает Тимур мне в губы. И я тянусь к нему, раскрываюсь, впуская его в свой рот и сплетая наши языки в безумном танце на углях адреналина и невысказанной боли.

— Проклятье, как же я хочу тебя, Стаська, — нервный смешок опаляет губы его дыханием, таким горячим и таким вкусным, что я слизываю его языком. Тимур рычит, сминая меня своими ручищами. А я просто отдаюсь ему, его рукам, плавясь от его слов и прикосновений. И сейчас есть только он и наше дикое, пульсирующее в каждой молекуле желание. Одно на двоих. Такое сильное, что легко сойти с ума. И похоже, это и происходит. А иначе почему кружится голова и мир расцветает ослепительными красками, когда я кладу ладони на его голую грудь.

Тимур выдыхает с болезненным стоном. Я отпрядываю, пряча ладони за спину. Но Тимур мотает головой и просит:

— Прикоснись ко мне. Пожалуйста…Стася…

Его слова вибрирует под кожей, и я осторожно возвращаю ладони на место. И снова хриплый стон мне ответом. А руки на талии сминают кофту, натягивая до предела тонкую ткань. Пальцы дрожат, когда я очерчиваю контур ключицы и вниз по упругой коже. Ощущая, как отзывается каждый мускул, подрагивает от моих прикосновений. И это будоражит, разгоняет жидкий огонь по венам, сплетается тугим комком между ног. И там все горит. До слез. Но я продолжаю изучать его тело. Запоминая каждую родинку и каждый шрам. Мои пальцы насчитывают три. И все круглые, как следы от пуль. Я закусываю губу.

— Откуда? — вопрос сам срывается с губ. А пальцы оглаживают круглую отметину под самым сердцем.

— С армии еще, — с трудом отвечает Тимур. Его низкий голос дрожит, как и он сам.

— Почему?.. — странная обида душит. И горький страх, что он мог не выжить. Не вернуться с той проклятой войны, где побывал. И тогда мы бы никогда не встретились. И этот страх скручивает свои колючие кольца вокруг шеи, воруя дыхание. — Почему ты позволил им попасть? — едва слышно, одними губами.

Но Тимур слышит и смотрит так, что у меня за спиной распускаются крылья, потому что никто и никогда не смотрел на меня с таким восхищением и нежностью.

— Потому что я не хотел жить, Русалка, — признается так легко, а мой страх выбрасывает шипы, раня. До крови и адской боли.

— Почему? — повторяю, потому что мне нужно знать. И если он не скажет, то я точно умру от боли, что раздирает в клочья обезумевшее сердце.

А он молчит, прикрыв глаза и закусив губу. По скулам ходят желваки, и каждая мышца под моими пальцами натягивается до предела. Удар сердца, еще один и еще прежде, чем он ловит мой взгляд.

— У меня была невеста, — все-таки отвечает, криво усмехнувшись, — и блестящее будущее. Престижный ВУЗ, стажировка в крупной компании и грандиозные планы на ближайшие лет двадцать. Но в один день я вернулся домой и застал Ингу на чемоданах. Она сказала, что полюбила другого и уходит от меня, — замолкает надолго, переводя дух. А я глажу его тугие мышцы, плечи, плоский живот. Зная, что его это успокаивает.

— К нему? — осторожно спрашиваю я.

— Нет. Она просто ушла. Потому что тот, кого она любила, оказался моим лучшим другом.

И перед глазами вдруг встает картинка из бильярдного клуба. Друзья Тимура. Не так много их. И если Туманов холостяк, то у мента Крушинина красавица-жена. И, кажется, ее зовут Инга.

— Это ведь та красотка из «Арены», да? Жена Игната?

Тимур кивает. И я вижу грусть в его глазах. Не боль, не отчаяние, а тихую грусть об ушедшем прошлом. И это странно. А он словно читает мои мысли, улыбается.

— Тогда я думал, что жизнь кончилась. Бросил институт и рванул в армию. Ходил по краю. Но, видимо, у судьбы на меня были другие планы. И, знаешь, я чертовски рад, что не сдох тогда.

Теперь киваю я. Облегчение накрывает теплой волной, в которой тонут все страхи. Стирается боль, отзываясь слабым эхом где-то на задворках сознания. И я улыбаюсь ему в ответ дрожащими губами.

— И я…рада…

Но все рушится одним телефонным звонком. Тимур отвечает, и наш такой хрупкий мир идет трещинами, лопается. И я слышу, как хрустят его обломки. Он меняется в лице и не позволяет мне вникнуть в разговор. Я чувствую, как он подбирает слова. Как ярость рвет его жилы. И как между нами снова разрастается темная бездна.

Подхожу к перилам и смотрю вниз. Там, в сгущающемся сумраке видны огни фонарей и крохотные точки машинных фар. Я не слышу, как он оказывается рядом. Чувствую его запах и жар его мощного тела. Он останавливается в шаге от меня. Но я чую его и острое чувство дежавю щекочет затылок. Так уже было. Он уже стоял вот так за моей спиной, когда я подошла к самому краю пирса.

Горькая усмешка касается губ, полынью растекается по горлу. Оборачиваюсь, сталкиваясь с хмурым взглядом цвета ночи.

— Собирайся, Русалка. Я забираю тебя.

— Посадишь под замок? — спрашиваю наугад и попадаю точно в цель.

Тимур морщится так, словно ему самому не по душе его решение.