Перекрестные сны

А что же народ, среди которого Касмерт вырос и к нему же вернулся годы спустя? Покидая Йэрсалан, он уже был достаточно взрослым и наблюдательным, чтобы понять суть социума, в котором жил, и сделать свои выводы: вне зависимости от уровня благосостояния, люди – и бедные, и имущие – были тщеславны и расчетливы, стремились к успеху, который, по их мнению, выражался в сумме банковского вклада, благодаря чему они выглядели бы успешными в глазах остальных. Люди не гнушались никакими способами, лишь бы возвыситься в глазах окружающих. Любой подъем по социальной лестнице одного вызывал зависть остальных, и единственной целью такого человека было удивить соседей, друзей, коллег своей удачей, получая от этого удовольствие. Благородные люди были крайне редки и становились жертвами абсолютного большинства, которое поджидало свою добычу.

Касмерта тогда удивляло не только то, что бедные завидовали богатым, а зажиточные – более зажиточным, но и то, что любой маломальский успех человека из низов вызывал раздражение у тех, кто был значительно богаче и влиятельнее. Молодые завидовали богатым старикам и были не прочь занять их место, а пожилые – молодым, у которых впереди будущее. Казалось, в каждом человеке, делающем успешные шаги, все видели будущего соперника – это было повсеместное и всеобъемлющее соревнование всех со всеми. В стране царила ненависть одних к другим, и в этой обстановке дарить улыбку незнакомцу было бы верхом наивности.

Шли годы уже новой жизни, а злость и зависть в Йэрсалане не исчезли, они были повсюду, как и двадцать лет назад. Разница состояла лишь в том, что в прошлом люди могли выразить эти эмоции, не боясь и не стесняясь.

Касмерту почему-то вспомнилась вроде мало чем примечательная история. Женщина, которая убирала лестничную площадку перед их квартирой, была работницей жилищного комплекса и получала зарплату от управляющей компании. Отец Касмерта установил женщине еженедельную доплату. Однако в какой-то момент прекратил это, заметив, что она стала недобросовестной – после каждой ее уборки площадка выглядела неопрятно. Отец обратился к руководству жилищного комплекса с просьбой о том, чтобы женщина больше не убирала перед их квартирой, но она продолжала убирать, утверждая, что это является ее обязанностью. Но теперь уже убирала ещё хуже, и после каждой уборки на лестничной площадке оставались мусор и разводы от грязной воды. Она прекратила «уборку» только тогда, когда отец Касмерта предложил ей половину доплаты, выдаваемой прежде. Он пошел на это потому, что был не в силах бороться с повсеместным стяжательством и счел лучшим потратить свою энергию на другие дела.

Так в Йэрсалане больше не делают, и люди рьяно соревнуются в профессионализме. Сейчас люди изменились – многие живут в достатке, немало и тех, кто в роскоши. Были введены строгие нормы поведения, вежливость в общении и поступках стала чуть ли не требованием закона. Те, кто не имел возможности сорвать раздражение на окружающих, начали срывать его на себе – совершать акты, количество которых непрерывно увеличивалось. Власть, которая решила дотянуть страну по культуре до уровня других стран, скорей всего, понимала, что этого нереально достичь даже за несколько десятилетий, но попыталась. Было сделано все возможное, но в слишком короткий срок – общество стало цивилизованнее, и применение законов перестало носить избирательный характер. Однако заставить людей избавиться от нездорового духа соперничества, неприязни друг к другу и зависти никак не удавалось…

Он бродил от одной мысли к другой. Все они оказывались не очень приятными, и это «путешествие» вконец его утомило. Он решил прервать свои размышления и заняться чем-нибудь полезным – встал с дивана, разобрал дорожную сумку, разложил вещи. Умываясь в ванной, взглянул в зеркало и сказал своему отражению:

– Дааа… накрутили ребята делов… Невозможно, видимо, перевоспитать всех одним махом, сделать всех сразу одинаково хорошими, честными, правдивыми, ответственными и, по факту, счастливыми. Загоняя всех в определённые рамки, как правило, сжимают пружину, забывая, что мир невозможно сделать идеальным. И невозможно рассчитать предел сжатия этой самой пружины. То, что она сорвется, неизбежно, но когда и как и каков будет разрушительный эффект, предугадать ещё никому не удалось. Ведь все знают, что благими намерениями устлана дорога в ад. Вот мы и имеем в итоге – и благие намерения, и ад. И главного чёрта этого ада – Пузатого. А может, и не одного чёрта… Надо все-таки поговорить с Мурмутом.

Касмерт решил встретиться с ним сегодня же и открыто высказать свои предположения насчет его возможных теневых связей с Пузатым. Глава парламента, понимая состояние следователя, терпеливо выслушал его и ответил, очень аккуратно подбирая слова: