Перекрестный галоп

Я разломил двустволку. В каждом патроннике лежало по патрону, и теперь я проклинал себя за то, что не обшарил карманы у Питера Кэрравея. За спиной раздались жалобные звуки — это он звал Джексона на помощь, — и я счел, что возвращаться и искать патроны слишком поздно.

Итак, у меня всего два выстрела. Каждый патрон на счету. Я сложил ружье и снял с предохранителя.

* * *

Если я хочу увести Джексона с Рисом подальше от матери, придется выдать противнику свое местоположение. Иными словами, совершить действие, совершенно несвойственное пехотинцу.

Фары все еще ярко горели в конце стойл, освещали навозную кучу, но самого меня там больше не было. Я находился примерно в сорока ярдах, там, где дорожка от ворот сливается с асфальтированным кругом у входа в дом. С этого места было хорошо видно машину, по крайней мере ее фары.

Как же привлечь к себе внимание?

Я вскинул стволы дробовика и выстрелил в машину, потратил один из драгоценных патронов. С этого расстояния корпус автомобиля не пробить, а вот стекло можно высадить запросто. Одно я знал наверняка: сидящий в машине Алекс Рис поймет, что стреляли по нему.

Я услышал крик Джексона. Возможно, он оказался в опасной близости от моей мишени. А мне не все равно? Зато теперь они точно знают, где я, — машина тотчас двинулась в мою сторону.

Я нарочно выждал на секунду дольше, чтобы фары высветили мою удаляющуюся спину. Промелькнул в этом луче на миг, а затем снова нырнул в темноту, забежал за угол дома. Грянул выстрел, но я уже был под защитой каменной стены.

Двигался я быстро и похвалил себя за то, что предварительно, во вторник на прошлой неделе, провел самую тщательную рекогносцировку местности. Я знал, что выложенная из бетонных плит тропинка, примыкающая к стенам, огибает прямоугольное здание, и единственным препятствием служит маленькая калитка на углу, в тыловой части дома.

Я быстро обежал его и снова приблизился к фасаду, но только теперь с другой стороны, и находился за машиной, фары ее продолжали светить туда, где я находился несколько секунд назад. В их свете я разглядел Джексона, он подкрадывался к углу здания, держа ружье на изготовку.

Но тут вдруг распахнулась дверца автомобиля, и из него вышел Алекс Рис. Встал рядом с машиной, спиной ко мне, видно, наблюдал за действиями Джексона.

И я медленно, осторожно, стараясь ступать как можно тише в баскетбольных бутсах по гравию, двинулся к нему. Алекс наверняка услышал бы меня, если б не оставил мотор включенным. Так что я вполне мог подобраться к нему незамеченным.

На нем был мешковатый свитер и вязаная шерстяная шапка.

Я приподнял ружье и приставил оба ствола к коже, чуть ниже левого уха.

— Только дернись, и ты покойник, — сказал я ему лучшим своим командирским голосом. Но он не послушался, тут же развернулся ко мне лицом. Увидев это лицо, я понял, что ошибался, за рулем машины был вовсе не Алекс Рис.

— Привет, Том, — сказала Изабелла.

Я был настолько потрясен, что тут же опустил ствол.

— Ты? Но почему? — воскликнул я.

— Мне страшно жаль, — ответила она.

— Так это ты тогда отперла ворота?

Она удивилась, что я знаю об этом, но потом кивнула.

— Да. Джексон был в Гибралтаре.

Стало быть, именно ее «Фольксваген Гольф» я видел той ночью. Возможно, все это время я подсознательно пытался убедить себя, что это никак не могла быть машина Изабеллы. И напрасно.

— Почему же ты не приехала и не помогла мне?

В памяти всплыли вся горечь, боль и унижение, которые пришлось претерпеть в стойле за те три дня.

Она опустила глаза.

— Да потому, что я не знала, что это ты был там, до последней недели не знала. Выяснила только тогда, когда услышала, как Питер говорит об этом. Что он не понимает, как ты мог выбраться. — Она вздохнула. — А в четверг домой позвонил Джексон и попросил меня отпереть ворота.

Мне страшно хотелось верить ей. Но тогда почему же она сегодня за рулем машины? Уж тут никак нельзя утверждать, будто она не знает, что происходит, особенно с учетом того, что Уоррен и Кэрравей прихватили с собой ружья.

— Зачем ты здесь? — спросил я. — Почему делаешь это?

Она посмотрела прямо на меня, потом — в ту сторону, куда ушел Джексон.

— Потому что я люблю его, — ответила она почти извиняющимся тоном.

Я тоже обернулся и посмотрел на Джексона — тот все еще осторожно подкрадывался к углу здания, за которым скрылся я, понятия не имея о том, что противник находится прямо у него за спиной, стоит рядом с машиной. И мне вдруг страшно захотелось убить его прямо на месте, застрелить эту тварь в отместку за его алчность и то, что он сделал со всеми нами. Ведь он не был пленным или раненым, он был врагом при оружии. А в «Ценностях и стандартах» об этом ни слова. И я вскинул ружье и выстрелил.

— Нет! — взвизгнула Изабелла и ухватилась за стволы дробовика.

Джексон обернулся на звук, но ничего не видел — слепили фары. И тем не менее направился прямо к машине.