Перекрестный огонь

Миюки Миябэ ПЕРЕКРЕСТНЫЙ ОГОНЬ

1

Ей снилась заброшенная фабрика. Высоко под облупленным потолком тянулась запутанная сеть ржавых металлических труб. Захламленное, грязное, похожее на пещеру помещение было заполнено непонятными механизмами, связанными с застывшей стальной лентой транспортера. Ни звука, ни движения.

Мерно капала вода. Даже во сне этот однообразный звук навевал дремоту. Капанье напоминало еле слышное биение сердца умирающего, мрачное предвестие близкой кончины. Капля за каплей вода скопилась в небольшую лужицу на голом полу. Обходя лужу, она обратила внимание на то, что вода подернулась рябью, словно испугалась призрака.

Вода была холодной. Черной как ночь. Жидкость походила на нефть и была липкой на ощупь. Зачерпнутая в пригоршню, вода образовала еще одну крошечную лужицу. В темной поверхности отражалось сплетение потолочных труб.

Холодная вода. Однако холод казался даже приятным. Во сне она ощущала удовольствие от прохладной воды, стекающей сквозь пальцы.

Но вскоре вода впитала жар ее тела и постепенно нагрелась. Она отчетливо ощутила перемену. Внезапно рукам стало горячо. Она увидела огонь на черной поверхности воды. Пламя казалось живым, словно приготовилось противостоять ей. Миг — и язык пламени перекинулся на рукав и устремился вверх по руке…

И тут она проснулась — мгновенно, словно выключила сон. Глаза уставились в белый потолок, освещенный ночником.

Дзюнко Аоки вскочила на ноги на узкой кровати. Она подняла с постели теплое стеганое одеяло и похлопала по нему ладонями. Потом вытащила второе одеяло и проверила его тоже. Сбросив оба одеяла, она прохлопала ладонями матрас снизу доверху. Необходимая проверка.

С постелью вроде все было в порядке. Дзюнко щелкнула выключателем, зажигая люстру на потолке, и спустила ноги на пол. Щурясь от яркого света, она внимательно осмотрела комнату. Шторы? Ковер? Диван? Недовязанный свитер, газеты и журналы в плетеной корзине возле дивана?

Все цело и невредимо: ни дыма, ни пламени. Горелым вроде тоже не пахнет. Ну и ладно. Все в порядке.

Дзюнко вышла из комнаты на кухню. Жестяная миска, которую она использовала для мытья посуды, стояла в раковине. Как обычно, прежде чем отправиться спать, она налила в нее воды до краев. Сейчас над ней поднимался пар. Протянув руку, Дзюнко ощутила жар. Вода была горячей, как в ванне.

Девушка вздохнула.

Напряжение отступило, но не ушло полностью, смешиваясь с облегчением, — не самая приятная смесь. Не в силах расслабиться, Дзюнко бросила взгляд на часы. Десять минут третьего.

Придется идти.

Последний раз она ходила на заброшенную фабрику всего дней десять назад, и вот она уже снова приснилась ей. Наверное, тело требует своего.

Только там Дзюнко могла выпустить огонь и освободиться от напряжения. За последние полгода нужда в этом возникала все чаще и чаще. И сны снятся постоянно. И во сне она выпускает пламя неосознанно, против собственной воли. Хорошо хоть, подсознательно выбирает места, где есть вода, чтобы охладить жар, но все же…

Неужели ее энергия возрастает? Не потому ли она частенько начала зажигать огонь нечаянно, вроде бы случайно? Уж не теряет ли она контроль над своей энергией?

Что толку думать об этом, все равно не поможет. Дзюнко тряхнула головой, пригладила рукой непослушные волосы и принялась одеваться. На улице было холодно и подмораживало. Северный ветер сотрясал окна — как положено в декабрьскую ночь.

Токио, район Аракава, квартал Таяма. Сектор Таяма-1 располагался в двадцати минутах езды на север от Такады, следующей остановки за Аракавой. В восточном направлении от него находился сектор Таяма-3, узкая, вытянутая в длину территория, занятая жилыми домами, изуродованная новыми застройками с назойливой рекламой «Торопитесь приобрести кондоминиум!». Лет десять назад на этой территории можно было встретить лишь скромные частные фермы, но теперь они почти полностью исчезли, уступив место всевозможным жилым постройкам. По соседству с Таямой, за мостом, начинается префектура Сайтама, которая, по существу, стала продолжением этого бескрайнего жилого массива Токио.

Сельская местность начала отступать в период бурного экономического роста с 1960 по 1965 год, когда население метрополии устремилось из городского центра в пригороды. Позднее, в эпоху «финансового пузыря» восьмидесятых годов, немногочисленные остатки фермерских хозяйств были вытеснены в результате захвата сельскохозяйственных угодий. На территории Таямы сохранился лишь один участок, который можно было назвать сельским, и он располагался всего в пяти минутах ходьбы от дома, где жила Дзюнко Аоки. Местечко называлось Сады Сасаки и по размерам не превышало футбольного поля; разбитое на крошечные участки, оно сдавалось под огороды на условиях годичной аренды. Клочок в три квадратных метра шел по скромной цене в двадцать тысяч иен за год, а потому число заявок превышало количество участков и список потенциальных «фермеров», ждущих своей очереди, был достаточно внушителен.