Перекресток

— Человек, — еще запальчивее, чем первый раз, возразил Герд. — Она чувствует, мыслит, рассуждает, как человек, этого достаточно, чтобы я относился к ней, как к человеку…

— Такими темпами ты скоро дойдешь до мысли переспать с ней, — язвительно засмеялся Вадим. — Или это даже тебе кажется извращением? Ну, не беда, «южане», говорят, уже выращивают специальных женщин для своих порнофильмов, и не брезгуют…

— Ты все сводишь к простому спариванию, — остывая, сказал, как отрезал, Герд. — Не хочешь посмотреть чуть в сторону, или вперед.

— А что впереди? — пожал плечами Вадим. — Приемка предварительного этапа с участием заказчиков. Хорошо, если приедет какой-нибудь капитан или майор из Научного управления генштаба, их можно уболтать, угостить, подпоить, уговорить подписать промежуточный акт, а если заявится кто-то из генералитета? Им же подавай результат ощутимый, чтобы увидеть, потрогать и — завтра использовать… вот и зарежут тему, как пить дать.

— Типун тебе на язык… — успела услышать «зет-восемьсот одиннадцать» заключительные слова Герда, и тут в коридоре появился лаборант из пищевиков, и ей пришлось немедленно двигаться дальше, к кабинету психопатолога.

Но случайно услышанное, как вообще все увиденное и услышанное за время пребывания в исследовательском центре вне стерильного бокса, она запомнила навсегда. Память у «зет-восемьсот одиннадцать» была также простимулирована, как весь остальной организм.

А через какое-то время последовало продолжение этого разговор в виде приемной комиссии из сотрудников самого центра-института, представителей параллельной структуры того же медико-биологического профиля и заказчиков, от которых появился в тишине длинных просторных коридоров громогласный, широкоплечий мужчина с кирпично-красным, обветренным лицом и большими яркими звездами на погонах. В основном ему, как догадалась «зет-восемьсот одиннадцать» — генералу, и демонстрировали свои достижения Герд и Вадим в спортивном кабинете, превращенном на время в удивительную смесь полигона и зала для совещаний. Представители такого закрытого «почтового ящика», похожие друг на друга манерами и скучающим, равнодушным видом, как близнецы-братья, несмотря на совершенно различную внешность, лишь заглянули на экран стоящего в уголку терминала, полистали записи в электронном планшете Герда и тихонечко устроились за генеральской спиной у стеночки — отбывать положенное по регламенту время. Сам генерал, честно говоря, тоже не очень-то домогался до способностей «зет-восемьсот одиннадцать», довольно вяло проглядев ряд её физических упражнений, приказав наизусть проговорить характеристики стрелкового оружия потенциального противника и поражающие факторы оружия массового уничтожения. Потом отправил испытуемую в дальний угол и сказал скучающе:

— И вот на кой вы столько времени и денег потратили? Мужики в соседней лаборатории все равно лучше, крепче, выносливее, так это от природы заложено, её не обманешь. А от этой дуры — что толку? Была бы посимпатичнее, со смазливой мордашкой и длинными ногами, так хоть болт бы ей заправить можно было ко взаимному удовольствию, а так?

— У нас очень интересные результаты по ускоренному взращиванию и последующему обучению… — начал, было, Герд, подсовывая генералу планшет с графиками, диаграммами и сравнительным анализом.

Но тот не стал даже вглядываться в научные, скрупулезно собранные и мало ему понятные данные, тряхнул упрямо головой и продолжил:

— Думается мне, обосрались вы, парни, по полной. Теперь вот хотите, чтобы я ваш ляп прикрыл? Мол, денежки государственные все равно потрачены, так надо бы их списать тихонечко, так?

Вадим сидел рядышком с Гердом красный, как вареный рак, стараясь почаще приваливаться к спинке стула, уходя с линии генеральского взгляда. Сам Залов взволнованно бледнел еще больше, чем обычно, становясь буквально мелового цвета, но панике пока не поддавался, рассчитывая, что все еще можно исправить. Но оказалось, что — нельзя. Прибывший представитель заказчика имел самые широкие полномочия, звание и должность позволяли ему принять единоличное решение, ни с кем продолжительное время не совещаясь и не советуясь.

Поднявшись на ноги, генерал прошелся по спортивному кабинету, приблизился к «зет-восемьсот одиннадцать», поглядел на нее повнимательнее, поворачивая в разные стороны, даже деловито, будто у домашней скотинки, ощупал грудь, ягодицы, потом оглянулся на замерших Герда и Вадима, движением указательного пальца подозвал их к себе и негромко, чтобы не слышали представители конкурентов, сказал:

— Так и быть, волну я подымать не буду, нет смысла вас в порошок растирать, тем более, вижу, ребята вы грамотные, не глупые, но — промахнулись, с кем не бывает. Деньги, конечно, спишем, возьму грех на душу, договорюсь с нашими финансистами…