Перекресток

Впрочем, в мыслях своих анархист слегка поспешил. Никто еще не выложил на блюдечке с голубой каемочкой перед атаманшей страшное оружие прошлого, успешно забытое за время упадка Империи. И до его боевого применения путь был также далек, как от земли до луны. А в данный момент, сейчас, ему предстояло посетить гостиницу для богатых, пошарить в окружающих аптеках, а потом…

— …потом придешь на запасную явку, — услышал Кудя сквозь пелену голос Анаконды. — Мы её не раскрывали даже сейчас, а хозяин… он мне много чем обязан… и проведет до самых закоулков Промзоны… он — непростой человек, хотя и живет обычной жизнью и не особо притворяется при этом…

…облепив, будто экзотические плоды, увядающий, но все еще пышный куст сирени, оживленно, как ни в чем ни бывало, чирикали, переговариваясь между собой, то и дело перелетая с ветки на ветку, толкаясь и переругиваясь, городские, невзрачные воробьи. По чистому, блеклому небу плыли белесые паутинки высоких и далеких облаков. Где-то на соседней улице громко переругивались между собой инсургенты, то ли что-то не поделившие, то ли затеявшие выяснение старых, запутанных отношений.

Кудесник с легким недоумением огляделся по сторонам. Ошеломленный неожиданным разговором с атаманшей, а главное — целью, поставленной ею перед собой, им, Кудесником, и всем инсургентским рейдом, он с трудом соображал, зачем и что он делает, и плохо помнил, как выбрался из узких лабиринтов шумного телецентра на улицу.

«Это ж в какую нас всех бездну затянет, ежели в руки Анаконды попадет хоть одна имперская «игрушка», — успел с непонятным самому себе трепетом подумать анархист в унисон хриплому, едва доносящемуся из далеких уже окон телецентра голосу, вещавшему: «…чую с гибельным восторгом — пропадаю, пропадаю… Чуть помедленнее, кони, чуть помедленее… не указчики вам кнут и плеть…»

От предвкушаемого падения в бездну Кудесника отвлекли приближающиеся голоса… не задумываясь, анархист мгновенно сунул руку за спину, где под ремнем, прикрытый ветхой рабочей спецовкой, прятался тяжелый армейский пистолет. В выставленной напоказ отличной офицерской кобуре Кудя обычно таскал зубную щетку, бритву, мыло, что бы не нагружать карманы и не отягощаться из-за такой мелочи вещмешком во время рейдов.

Но тревога оказалась напрасной. Из-за угла ближайшего домика, будто телка на обычнейшей, бельевой, уже измазанной грязью, кровью и соплями веревке, тройка явно бывших студентов тащила слегка упирающегося, несильно, но заметно избитого представительного мужичка лет сорока, судя по внешнему виду и одежде — явно купчика средней руки. Купчик особо не сопротивлялся, только усиленно растирал по рукавам когда-то приличного пиджака кровь, слезы и сопли с лица, а студенты уж очень нарочито громко спорили между собой, что же теперь делать и как поступить…

— …я что ж, как обезьяна, буду по фонарным столбам лазать? — возмущался один из них, высокий, худой, с ссадиной на лбу, явно заработанной еще до появления в городе, одетый в просторный балахон почти до пят, больше всего напоминающий средневековую монашескую рясу грязно-бурым цветом и грубостью ткани.

— А кто полезет? — резонно, как ему казалось, возражал второй, маленький и щуплый, но чрезвычайно живой, постоянно находящийся в движении, будто пританцовывающий на месте. — Ты — инициатор, тебе и исполнять, а мы просто помогаем…

— Сходи вон — в скобяную лавку, — посоветовал третий, как на подбор среднего роста и средней же комплекции. — Возьмешь там стремянку повыше, да и веревку хорошую, с этой, гляди, и сорвется жиртрест, вон какую морду-то наел…

— Эй, молодцы, — мгновенно отрешившись от всех предыдущих мыслей, негромко, но с повелительными интонациями, как он умел это делать, окликнул их Кудесник; все равно кого-то надо захватить с собой в гостиницу, не одному же ходить по неизвестным помещениям, да и мало ли какая охрана может быть у очень важных или богатеньких гостей городка. — Не рано ли начали развлекаться? Или уже свой квартал зачистили от полиции? Кто тут у вас командует?

Оборвавшие на полуслове оживленную дискуссию студенты Кудю тут же признали за своего, вот только ни один из них не смог сообразить: где же, когда и при каких обстоятельствах видел этого шустрого мужичонку. Тем не менее, личность анархиста почему-то ассоциировалась у них с начальством, пусть и не самого высокого ранга, поэтому тот из студентов, кто был посмелее и поактивнее, хоть и меньше всех ростом, пояснил без особого на то смущения, вызванного тем, что их застали в ненужное время в ненужном месте:

— Вот, наказываем гада-эксплуататора, как и положено… чтоб другим неповадно было, значит…

— За что хоть наказываете? — подчеркнуто равнодушно спросил Кудесник, роняя своим вопросом искру надежды в душу избитого купчика, впрочем, искра эта погасла уже через минуту, анархиста судьба наказуемого не волновала, на студенческую троицу у него были свои, немного корыстные планы.

— Девчонку он обрюхатил, — пояснил все тот же самый смелый и самый маленький из троицы.

— Мужицкое дело, что тут такого? — продолжил было с усмешечкой Кудесник.