Перекресток

— Оне на госпожу поглядеть пришли, навроде как… — зачем-то утрируя до безобразия псевдодеревенское произношение, пояснила очевидное Валя, подбородком указывая на затылок анархиста.

Какую-то долю секунды Мишель раздумывал, оценивая, казалось бы, простенькую ситуацию, потом засушил и без того свой не лишком сочный голос до пустынного суховея и сказал:

— Госпожа сейчас в ванной, извольте подождать полтора-два часа, я доложу, и она решит, когда сможет вас принять, если, конечно, сможет…

Растерявшийся, обманутый в лучших своих чувствах, как ребенок, которому пообещали зоосад, а привели в концертный зал, Леший мгновенно забыл, что он представляет здесь новую, пусть и временную анархистскую власть, беспомощно попытался оглянуться через плечо, чтоб увидеть и понять реакцию на слова поверенного своего старшего товарища, но — мешала Валенсия, да и сам Кудесник, мельком царапнув по Мишелю глазом из-под руки девушки, вдруг будто остолбенел, медленно покрываясь мелкими бисеринками ледяного убийственного пота.

— Ладно, зайдем попозже… — ничего не оставалась делать, как с угрюмой обидой проворчать Лешему, на что поверенный, несмотря на мелкость фигуры, стоящий в дверях непреодолимой преградой, посоветовал, будто песок с ладони на ладонь пересыпал:

— Позвоните сперва, телефон в номере есть, связь функционирует…

И, не дожидаясь ответа, быстро, но солидно, без спешки, прикрыл перед носом Лешего дверь. Оказавшись на положении не допущенного даже в барскую переднюю просителя, анархист недоуменно пожал худенькими плечами и теперь уже откровенно, не таясь, оглянулся.

Администраторша, почему-то донельзя довольная тем, как дали от ворот поворот нежданным и нежеланным гостям-инсургентам, с трудом прятала в сочных губках насмешливую улыбку, мол, так тебе и надо, временщик и недоросль, а вот Кудесник-Вольф стоял бледный, будто увидел за дверью не сухого, седоватого нотариуса, а саму смерть в черном плаще и с косой, мрачно разглядывающую коридор и стоящих в нем людей пустыми глазницами оскаленного черепа. И эта нездоровая бледность анархиста в комплекте с неожиданной неподвижностью настолько впечатлила напарника, что студент рискнул задать ненужный, вообщем-то, вопросец:

— Чего это с тобой, Вольф?

— Да так, видать, несвежее что-то в сухпайке попалось, — нашел в себе силы бледно отшутиться Кудесник, даже не обратив внимания, что студентик, вопреки всем инструкциям и наставлениям, данным ему по пути в гостиницу, назвал его по имени, и осторожно, шаг за шагом, начал продвигаться к лестнице на первый этаж, при этом не спуская глаз с закрывшейся двери номера.

Как он прошел вниз по лестнице, как отдавал распоряжения персоналу и Лешему о предстоящем размещении в гостинице боевиков и, возможно, кого-то из руководства — «…и чтоб пожрать было готово по первому ж требованию!» — как выскользнул, постоянно оглядываясь по сторонам, из здания, не обратив внимания на метнувшегося было к нему за указаниями самого мелкого из студенческой троицы, оставленного перед дверями, и как по-заячьи, петлями, преодолел путь из гостиничного тупичка до улицы, Кудесник запомнил смутно, будто перед этим накатил на пустой желудок солидную дозу плохо очищенного картофельного самогона.

Обратный путь до телецентра он проделал в полном душевном расстройстве, правда, при этом не забывая регулярно проверяться от возможной слежки, хотя и понимал, что эти меры предосторожности совершенно излишни… то, что так сильно напугало анархиста никогда не покажет своего к нему интереса… до самой последней секунды, до того мгновения, как острый клинок или маленькая пулька не найдут в его теле смертельной точки…

Давно уже переставший верить в любых богов, Кудесник по дороге еле уловимым шепотом опровергал собственное неверие, молясь искренне и истово, молясь только об одном: чтобы Анаконда не успела покинуть телецентр, ведь где её искать потом, до контрольной встречи на резервной, законсервированной и по сию пору явке, не смог бы сказать ни один предсказатель мира, да что там предсказатель, этого не знала и сама Анаконда, предпочитая перемещаться по городку, и не только по нему, подчиняясь своим внутренним непредсказуемым импульсам.

Когда в голове Кудесника слегка прояснилось, и мутный, безудержный страх на грани паники очистился, превратившись в призрачную, чистейшую квинтэссенцию страха, не мешающую думать и рассуждать достаточно здраво и логично, он счел, что ему не просто повезло, а повезло сказочно, во-первых, в том, что смог он таки уйти из гостиницы и добраться до телецентра, ну, и, во-вторых, Анаконда все еще пребывала здесь, о чем-то совещаясь с парочкой командиров и местным, городским лидером анархистской ячейки.