Перекресток

С малых лет Егор хаживал с бабкой Пелагеей в леса за травами, а как немного подрос и окреп – стал ходить один, уходя порой на несколько дней. Научился он разбирать следы зверей и птиц, находить лежбища и берлоги. Легко обходился в охоте пращей, а на зверя посерьезнее хаживал с рогатиной. Из одного из таких походов вернулся Егор сильно помятым и месяц с лишком отлеживался в избе Пелагеи, не выходя на свет. А через месяц снова появился и, как ни в чем не бывало, прямой дорогой пошел в лес с одним только посошком в руках. С того дня начали говорить, что как Егор в лес, так медведь-шатун в лесу появляется, а как вернется, так и медведя след простыл. И посматривать на Егора стали косо. Не то, что бы невзлюбили, но с опаской как-то и с недоверием.

Однажды увидел Егор, как ребятня задирает щенка, а тот, не смотря на малый размер, скалит зубы да огрызается. Забрал щенка Егор, узнал кто хозяин и, недолго поторговавшись, выкупил щенка за беличью шкурку. Щенок оказался злым до невозможности и первое время Егора не признавал, но потом привык и даже ел с руки. Был он, как и Егор, сиротой, а еще волком-полукровкой. Мать его в свое время сбежала в лес, а вернувшись, принесла помет из пяти щенков. Четверых хозяин роздал, а пятого решил оставить себе, но так с ним и не справился. Собака вскоре издохла от какой-то болезни, а щенок так и остался. Егор назвал щенка Верным и практически никогда с ним не расставался. Щенок подрос и видом своим стал совсем похож на своего неизвестного отца-волка. С тех пор не отходил Верный от Егора. В лес Егор – и Верный за ним. На работу к кому наниматься – и Верный тут как тут. Хозяева, конечно, опасаются, но, зная Егора, помалкивают. Да и на дальние покосы с ним ходить куда как лучше – Верный зверей лесных отпугнет, косарей защитит.

А сегодня встал Егор еще до рассвета, так как дел на сегодня у Егора много – нужно дядьке Ивану помочь крышу на овине поправить, а вечером к Маринке успеть, да так, что бы тетка Дарья не заметила. Не то, что бы тетка Дарья против встреч Егора и Маринки, но Егора парой Маринке она не считает, так как Егор по её словам, оболтус редкий и в его годы уже давно пора к какому-то делу прибиться. И как только видит она Егора поблизости с Маринкой – всегда у неё дела для Маринки находятся. А Маринка тетке Дарье не перечит.

Наскоро съев нехитрый завтрак – кусок хлеба с сыром, и накормив Верного остатками хлеба, Егор отправился к дядьке Ивану.

Иван Силыч, или дядька Иван, как звал его Егор, с двумя сыновьями уже крутился у овина, настраиваясь на работу. Сыновья его – два дюжих парня, без большой охоты помогали отцу, зевая и периодически посмеиваясь друг над другом.

– А, пришел? Я уж думал, что проспишь! – беззлобно сказал дядька Иван Егору. – Лезь на крышу и начинай сдирать доски.

Затем, повернувшись к овину, Иван Силыч зычно крикнул:

– Степка! Ты что ж это, стервец, делаешь?

Степка, старший из сыновей Ивана Силыча, на самом деле ничего не делал. Он просто улегся в тени за стеной овина и сладко подремывал. Заслышав окрик отца, Степка нехотя встал и, оправдываясь, произнес:

– Да чего кричите, батя? Я ведь так только, на чуток прилег.

– На чуток он прилег, – передразнил отец. – Берите с Семкой доски, что Егор снимать будет, и складывайте в стопу.

Работа закипела. Периодически Иван Силыч, видя снижение энтузиазма у своих сыновей, придавал ей новый стимул грозным окриком, но в целом, дело шло споро. К обеду крыша была разобрана и уже даже были установлены новые крепкие стропила взамен старых, пришедших в негодность. Солнце пекло нещадно и Степка с Сёмкой все чаще стали пускать стенательные вздохи в сторону отца:

– Может передохнем, батя? – стонал Степка.

– А обедать не пора? – вторил Сёмка.

– Всё бы брюхо набить да поспать, лоботрясы! – огрызался отец.

Но вот уже и он, выбившись из сил, стал ворочаться медленнее и, наконец, окончательно устав, окрикнул Сёмена:

– Беги в дом. Чего там мать с обедом тянет?

Семёна, которого в данном случае два раза просить было не нужно, словно ветер сдул. Минут через пять он уже снова стоял у овина и, не переставая пережевывать какой-то кусок, торопливо говорил отцу:

– Маманя сказала, что обед готов. Она в саду накрыла. Зовет обедать.

– Зовет она, – пробурчал Иван Силыч и, отложив молоток, которым он только что приколачивал доску обрешетки, начал спускаться с крыши на землю.

– Егор, – позвал он парня, который продолжал приколачивать обрешетку с другой стороны стропил, – пойдем обедать.

Мужики направились в сад, где умывшись из бочки дождевой водой и утерев лицо цветастым полотенцем с вышитыми хозяйкой цветами и птицами, уселись за стол под ласково раскинувшей свои ветки старой яблоней. Ветки яблони давали живительную прохладу, а лучики солнца, прорываясь сквозь преграду листьев, играли на расставленных на столе мисках с нехитрой, но сытной снедью.