Перекресток дорог.Книга 1

В таких условиях был подготовлен, а в ночь на 25 марта 1906 года, отпечатанный на конспиративной квартире в доме 11 по Очаковской улице, вышел в свет первый номер газеты "Солдат" на четырех страницах формата в одну восьмушку листа. В статье "Суд или убийство" гневно рассказывалось о расстреле царскими палачами героя ноябрьского восстания — лейтенанта Шмидта. Напечатана первая часть статьи "О военном и народном ополчении", взятая из петербургской большевистской газеты "Казарма" за 15 февраля 1906 года. Там ее автор значился В. Антонов, в "Солдате" статья шла без подписи.

— Нам, по соображениям конспирации, невыгодно назвать имя автора, который должен скоро прибыть в Севастополь, — пояснила Нина Николаевна членам редколлегии. — Но сами-то мы знаем, что это и есть Владимир Александрович Антонов-Овсеенко, действующий теперь под кличкой "Никита Кабанов".

………………………………………………………………………………..

Антонов-Овсеенко прибыл в Севастополь в апреле 1906 года с паспортом на имя Антона Сергеевича Кабанова, крестьянина Енисейской губернии.

Встретившись с Ниной Николаевной на конспиративной квартире, он без обиняков и околичностей, доложил по-военному:

— Выполняя приказ партии, я в начале апреля бежал из-под ареста в Сущевском полицейском доме. К вам явился с паролем "По лезвию бритвы". Остальное вам уже сообщил обо мне товарищ Максим. Прошу меня называть в дальнейшем просто Никитой, — при этом он посмотрел на Нину Николаевну темно-серыми холодными глазами с таким пронзительным вниманием, что ей стало неловко. Кабанов заметил это и улыбнулся. Сразу глаза его и лицо сделались добрыми, привлекательными. Все как-то шло к нему — и длинные русые волосы с гладким зачесом назад, и белая рубаха с приоткрытым воротником, перехваченная в талии черным витым поясом с шелковыми кистями и соломенная широкополая шляпа, которую он, будто по забывчивости, то снимал, то снова надевал.

Интеллигентное белое лицо Никиты с золотистым пушком на подбородке на первый взгляд изобличало в нем нечто женственно-мягкое. Но от этого минутного впечатления у Нины Николаевны не осталось и следа, когда Никита заговорил о вверенном ему поручении ЦК партии: голос его зазвенел металлически, весь корпус напружинился.

— Мне поручено подготовить новое вооруженное восстание в Севастополе, — говорил он, опершись ладонями о крышку стола. — И вы без меня знаете, что в городском гарнизоне имеется более двадцати тысяч солдат и матросов. Если мы завоюем эту армию, то…, - он сжал кулаки и погрозил ими в пространство. — Впрочем, обстановка на месте определит нашу тактику, уточнит все остальное. Ведь фактически ЦК партии предоставил Севастопольской военной организации РСДРП права и самостоятельность Областного комитета партии…

Категоричность суждений Кабанова вызвало у Нины Николаевны какое-то двойственное чувство: "Человек он безусловно честный с кипучим революционным характером. Но его обязательно нужно сдерживать. Он ведь не пережил в Севастополе то, что видели и пережили мы. Наверное, пока не ясно представляет себе, что именно из-за торопливости и слабой подготовленности было раздавлено царем наше ноябрьское восстание. Второй такой опрометчивости не должно быть".

— Вы чем-то озабочены? — заметив перемену в лице и позе собеседницы, спросил Никита.

— Да, сильно озабочена, — призналась Нина Николаевна. Ее изогнутые черные брови двинулись кверху, небольшие серо-зеленые глаза широко раскрылись. — Меня пугает, что вы слишком охвачены чувством военной отваги. Правда, мне говорили, что вы ненавидите военщину, стали офицером лишь по настоянию отца…

— Но…, - Кабанов пытался возразить. Нина Николаевна остановила его жестом быстро поднятой руки, продолжала:

— Конечно, вы ненавидите не одну лишь царскую военщину, а в вашем сердце кипит священный огонь ненависти к царизму. У матросов и солдат Севастополя пылает в сердце такой же огонь. И если вы призовете, они ринутся в бой. Да только, дорогой Никита, мы не имеем права призвать их на восстание сейчас, когда не созрели условия…

— Я тоже против эсеровской тактики заговоров или случайных анархических акций, — улучив момент и быстро встав, воскликнул Никита возбужденно. — Но я также против капитулянтских установок правых меньшевиков!

— Вы приехали не к меньшевикам! — сердито сказала Нина Николаевна. — Нечего о них говорить…

Никита промолчал. Только в глазах его замелькали молнии. И чтобы не доводить дело до грозы, Нина Николаевна круто изменила свою тактику воздействия на Никиту: она положила перед ним исписанные листки, ласково сказала:

— Отредактируйте, пожалуйста. Это проект резолюции, которую комитет намерен предложить на совещании представителей социал-демократических организаций солдат и матросов…

— Дайте карандаш, — попросил Никита, сунув очки на нос и снова присев у стола.

Более часа работал Кабанов. Он исчеркал все листки, фактически написал резолюцию заново. А когда закончил правку, взял листы чистой бумаги и старательно переписал текст начисто. Прочитал еще раз про себя, потом начал читать вслух.